Великий Сибирский Ледяной поход

Вместе со Сладковым ушел командир 3-го взвода есаул Жигалин, вместо него атаман назначил хорунжего И. Карамышева. Вскоре произошло событие, довольно печальное для уральцев. В одной долине захватили двух киргизов с несколькими верблюдами и просили их быть проводниками, обещая их наградить и вернуть верблюдов. Остановившись на ночлег, стали их спрашивать о колодцах. Оба сказали, что они не знают. Всех удивило, что они не знают колодцев своей местности. Приступили к порке, так как в отряде совершенно не было воды и колодцы нужно было во что бы то ни стало найти. Один из киргизов, Сарман, вырвался у казаков, быстро, быстро прибежал к И.И. Климову и свернулся перед ним калачиком. Казаки не решились его отнять у такой уважаемой личности, как Климов. Благодарный Сарман сказал Климову: «Хоть ты и русский, но ты хороший человек». Другого же киргиза пороли, но он наотрез отказался указать колодцы. Отдали его под охрану в 4-й взвод есаула Фадеева. Ночью этот киргиз сбежал и, по-видимому, добежал до своих и организовал маленькую шайку, чтобы отомстить казакам. На заре раздались выстрелы по лагерю из киргизских могилок, которые были недалеко от нашего ночлега. Были убиты два верблюда. 4-й взвод немедленно пошел на выстрелы, но киргиза и след простыл, нашли только пустые патроны.

Атаман выслал полковника Корнаухова с шестью конными казаками его преследовать. Выскочили казаки на небольшую возвышенность, далеко растянувшись один от другого, и увидели справа группу киргизов.

Вахмистр Фофанов, с двумя казаками, кинулся на них. Киргизы вскочили на коней и скрылись в какой-то овраг. Один же из них, предполагают, что это был бежавший от нас, остался и, поставив свою винтовку на рогатки, взял первого казака на мушку, сшиб его, а затем второго и третьего. Сам же, сев на коня, спустился в овраг и бежал. Все трое казаков были ранены, один из них, Лифанов, очень тяжело. Атаман рассвирепел, расформировал 4-й взвод и включил людей в другие взводы. Едва ли атаман был прав в своем поступке. Таким образом, стало в сотне три взвода, четвертый никогда не был восстановлен.

После этого события двинулись дальше и верстах в пяти нашли колодец с прекрасной водой. Киргиз безусловно знал его, но упорно не пожелал нам его указать. Киргизы сказали, что дальше, на протяжении 300 верст, будет мертвая полоса, так как киргизы и туркмены находятся во вражде между собой, то в эту полосу не решаются идти ни одни, ни другие.

Двинулся отряд тремя параллельными колоннами с интервалами в полверсты, с целью захватить большую дистанцию в поисках колодцев. Двигались по плоскогорьям, по возвышенностям и по барханам, не встречая ни одной живой души. Видели иногда сайгаков и в песках больших сухопутных черепах.

Совершенно неожиданно вышли на залив Кара-Бугаз и в начале мая совершили крутой и высокий спуск с плоскогорья в обширные долины, где встретили первых туркменов. Так как у нас хотя и скудно, но все было, вели мы себя с туркменами как агнцы, ничего у них не брали, купить же не могли ничего, так как бумажные деньги, которые нам приходилось всучивать киргизам, туркменами не принимались.

Иван Иванович Климов, в сущности, выручал отряд из всех трудностей. Он хорошо говорил по-киргизски и немного по-туркменски и знал прекрасно психологию и тех и других. Развел с ними такую восточную дипломатию, что туркмены иногда нас хорошо встречали, даже угощали и давали проводников. Но вместе с этим они были за большевиков, которые, занятые войнами, ничего им дурного не делали. Так постепенно отряд пересек старое русло Аму-Дарьи и в течение нескольких переходов дошел до линии железной дороги Ташкент – Красноводск.

Линия была занята отрядами красных, так же как Красноводск и вообще весь Туркестан. Остановились в песках, верстах в двадцати от железной дороги, и выждали вечера. Вдруг в небе появился аэроплан и, сделав два-три круга над нами, улетел. Люди своевременно попрятались за верблюдов и за кое-какие редкие кусты. Предполагали, что красные узнали о нашем движении и искали нас, но это не нарушило нашего основного плана, и с наступлением темноты тронулись в путь к железной дороге.

Вел нас туркмен, которому была обещана винтовка и лошадь. Момент был тревожный, по-видимому, это передалось и верблюдам, шли они очень ходко. Тишина была потрясающая, курить запрещено. На рассвете наткнулись на рельсы, перешли их и сразу уткнулись в глубокий овраг. Подались влево, нашли крутой, с уступом, переход через этот овраг, и тут все смешалось, весь порядок нарушился, так как верблюды не хотели прыгать с этого уступа. Но как-то все обошлось, пересекли овраг и вошли в ущелье, которое было среди горного хребта. Пересекли железную дорогу недалеко от Кызыл-Арвата.