Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

И тогда я научился задним умом не ходить без спичек, без топора и не оставляя меток. После этого я уходил далеко, был во многих местах, но действовал очень обдуманно. А тогда у меня не было ни спичек, ничего, и я был чужак в тех местах, да к тому же один. Как вспомню об этом… но все прошло, по милости Божией.

— А если бы вы остались в лесу, что было бы?

— А что мне оставалось бы делать? Прислонился бы к какому-нибудь дереву и ждал до утра. Если бы были спички, развел бы огонь. Когда у тебя есть огонь, у тебя все равно что тысяча друзей в лесу. С огнем мне ничего не страшно, где бы я ни был. Разве я не прожил при овцах столько лет? Когда я тут, в лесу, жил зимой — огонь! С одного боку обжигает мороз, с другой жжет огонь, буки трещат как пистолеты вокруг. Обут хорошо, и подбрасывай себе коряги в огонь. Я был приучен к таким делам, спать в лесу, а не в палатах. В жизни ведь я не был барином, я пастух. А тогда то было плохо, что у меня не было спичек. Потом я рассовал в карманы брюк коробка три спичек, завернутых в платочки; ходил я с ними целые годы. Я держал их про запас: «Где бы я ни был, пусть при мне будут спички, тогда у меня будет всяческое утешение». Огонь согревает тебя, освещает. Самый лучший друг в лесу — огонь.

* * *

— За все время, пока я жил там, только однажды меня чуть было не увидели, и то тогда уберегла меня Матерь Божия. Вышел я на поляну и хотел пройти к одному месту, где росли буки, кора у них висела, как пенька. Шел я и читал псалмы и молитвы, чтобы ум был занят молитвой. И был между мною и теми буками еловый перелесок, так с гектар или два примерно, елочки зеленые, маленькие, не из тех крупных. Справа стоял буковый лес вперемешку с елями, там была большая круча, а по левую раскинулись поляны. И я спускался себе с горы беззаботно. Помню, читал я тогда вечерню, псалом 103[55]. С собой я нес только торбочку с акафистником, ничего другого у меня при себе не было. И тут вдруг заслышались внизу посвисты и покрикивания. Смотрю, внизу перелеска — пастух с отарой. Вижу, выходят из перелеска несколько овец и поднимаются ко мне в гору. Он не видел меня, но овцы уже выходили.

— А если бы вас учуяли собаки?

— Вот и посмотри, каково чудо Матери Божией, как Матерь Божия укрыла меня. Увидев их, я остолбенел. От меня до перелеска оставалось метров сто, а он был по ту его сторону. И куда мне деваться? До леса справа было метров двести. И тут вижу — большая белая собака выходит из отары овец. Но вышла она не в мою сторону, а то ведь, если бы она меня увидела, собаки бросились бы на меня с лаем. А пастух спиной ко мне шел себе туда же, что и я, с овцами. Тут я не оборачиваясь стал пятиться к круче, и когда дошел до обрыва, поди ж ты, скарабкался вниз. Собака вроде что-то учуяла немножко, потому что послышался шорох листьев, дело было осенью, но я не стал лезть на рожон, спустился оттуда, снова выбрался наверх и ушел.

Но хорошо, что не попался ему на глаза, уберегла меня Матерь Божия. А если бы пастух увидел меня там, в монашеской одежде, то подумал бы: «Что это с ним?» Так как я был одет так, в монашеское, то начались бы пересуды: «Я встретил вот такого-то…» И я подумал: «Ты только посмотри, какова же милость Божия!» И вернулся назад и впредь был внимательней, говоря себе: «Я человек нездешний, не знаю этих гор, не знаю местности, нужно быть осторожнее».

Расступитесь, у меня документ от Матери Божией!

Бог наделил отца Клеопу многими дарами, но самым сильным у него был дар слова. Своими проповедями его преподобие спас из когтей диавола очень многих людей. И потому ему доводилось переносить много искушений от безбожных людей. Когда эти слуги сатаны начали угрожать ему, чтобы он более не говорил, он решил на некоторое время уйти в безмолвие. Он заранее приготовил себе землянку в лесу, возле Кукушечьей Лапы, а когда пришло время удалиться, сказал, что болен и отправляется в больницу в Роман, где он знает хорошего врача.

«Но отец Антоний знал, где я, — вспоминал старец Клеопа, — и все же даже он не знал, где моя землянка. Никому я не сказал ничего, кроме того, что ухожу в лес, чтобы как-нибудь ненароком не стала искать меня служба безопасности. С отцом Антонием я встречался раз в месяц в условленном месте в лесу, и он приносил мне чего-нибудь съестного, столько, чтобы никто не смог его заподозрить.

Как-то раз, когда мы с ним расстались, начался такой дождь, что я промок весь до нитки. К тому же было и прохладно, а я был истощен. Добравшись до землянки, я тут же упал. У меня так схватило спину, что я не мог шевельнуться. Но Благий Бог помог мне разжечь костер в землянке, ибо дрова были уже приготовлены, а я только зажег огонь и сел спиной к нему. Так я спасся. Если б у меня не был разложен костер, думаю, я умер бы.