Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

И тогда я не взял с собой ни фонаря, ни спичек, ни топора, одни только часы были у меня с собой. Взял с собой посох с оленьим рогом, который дал мне один лесник и который мне нравился. И пошел все туда же, на тот холм с крестом. Очень мне нравилось там! Было красиво, поляны…

И вышел я на одно место, Гребень Крапивника оно называется, там осенью было стойбище овец. Теперь там росла жеруха, та, которая растет на овечьих стойбищах, беленькая, ее было много. Когда уводят овец со стойбища, она отрастает и еще долго после этого стоит. Было зелено, красиво, и много этой жерухи.

Я по дороге туда — я уже был там пару раз, но таков человек, — не оставлял никаких меток, но все же, выйдя из лесу на поляну, водрузил для себя ориентир — высохшую верхушку ели, большая была верхушка. «К этой верхушке, — сказал я себе, — я должен вернуться назад. Если дойду туда, где было стойбище, то оттуда пойду прямо вниз с горы, к своей колибе». Я тогда жил все еще в колибе. И пошел. Дошел дотуда и пробыл там до захода солнца. Смотрел на закат, на горы… Прочел псалом 50, молитву Господню и стал спускаться вниз.

Когда дошел до того места, где нужно было войти в лес и оттуда спуститься к моей колибе, то стал искать верхушку ели, которую оставил там. И как я в одном месте приметил тогда склонившуюся березу и груду еловых веток, так и дошел до него и оттуда вышел на полянку в лесу с тремя исполинскими кленами, большими такими. «Да это же в честь Святой Троицы! Я никогда не видел таких больших кленов». И стоял один клен тут, другой тут, а у третьего вершина была сломана. Но такие красивые, листва уже осыпалась с них. «О если бы, — подумал я, — здесь была моя колиба!» И было так красиво, в честь Святой Троицы, эти громадные клены. Не видно было никаких следов топора, никаких следов человеческих, никаких лесосек, ничего. И я иду, иду и иду, с вечера немного светила луна, на четверть она была тогда, затем зашла и луна. У меня не было спичек, не было ничего. «Ой, — думаю, — что происходит? Я голоден, устал, напорюсь еще на медведей». И иду, иду наверх, уже взмок весь, но все карабкаюсь в гору. Потом, человек, когда заблудится, идет быстро, чтобы сориентироваться, где он.

Спускаюсь в долину и упираюсь в большую скалу, всю закопченную тротиловым дымом. Это было место добычи извести, ужасно далеко внизу в долине, и вижу следы телег, на них грузили тротил с фитилями, взрывали скалу и увозили потом известь. От моей колибы до этих залежей извести было километров 10–15. Я бывал тут, но с человеком, знавшим эти места. Я знал, как далеко эти залежи, но мог в случае крайней нужды пойти по этим следам. Это было обустроенное место добычи извести, государственное, там стоял дом и были люди, и я мог сказать, что я монах, заблудившийся в лесу.

Но я вспомнил, что тогда, когда я уходил от этих залежей, шел вдоль длинного ручья в гору. И ручей этот приведет меня к окрестностям моей колибы. А где же ручей? «Но, — думаю, — откуда эта скала, я ее не видел, когда был в этих местах». И повернул обратно от той скалы. «Ну, а откуда же я пришел, как мне выйти опять на ту поляну?» И оглядываюсь налево, оглядываюсь направо и снова иду. Иду и иду, и наконец выхожу на ту поляну снова. Была уже поздняя ночь. Я был весь мокрый, можно было выжимать рубашку на мне. Волосы на голове мокрые, весь выдохшийся. И вышел на ту поляну.

И когда оказался на поляне, говорю: «Благодарю Тебя, Господи, ибо теперь, с этой поляны, я сориентируюсь лучше». Повернул налево, прошел метров 200–300 или полкилометра и выхожу к тем трем кленам. Когда я их увидел, радость мою, я положил три поклона: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый. Святая Троица вывела меня сюда». Потому что эти клены были близко, я знал, где они.

Я передохнул немного, ибо не мог идти больше из-за сердца, — я потому и болен, что сильно изнурялся за мою жизнь. Девять лет я провел в таких лишениях. Три раза за мою жизнь я терялся в горах: однажды в горах Хумор, во второй раз здесь и в третий раз заблудился в Фунду Молдовей.

И сижу там, отдыхаю себе вдоволь, уверенный, что уже знаю, в каком направлении моя колиба. Тут несется возле меня кто-то, то ли кабаны, то ли олени, не знаю, потому что была ночь, — задрожала земля, и промчалось рядом со мной какое-то стадо. Не было видно ничего, сильно стемнело, и лес был дремучий, густая была чащоба. Полянка моя была небольшая, и они пробежали мимо меня, вниз с горы. Встаю я, иду налево и выхожу к той склоненной березе… Говорю: «Все, теперь я знаю, где это».

Когда я подошел метров за сто к колибе, вижу: лампадка моя горит, как я ее и оставил зажженную. И когда я оказался у колибы, разгреб золу и увидел, что у меня еще есть огонь, да и спички у меня там были, и мне казалось, что я побывал в другом мире, когда вернулся назад, в свое гнездо.