Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

Мы сказали ему, что живем возле улицы Весенней. Еще он сказал нам, что он из Сулицы и ходил в монастырь Козанча. И так красиво он говорил нам и с такой любовью, что я словно забыл о горести, лежавшей у меня на душе. Тогда я ему сказал:

— Отец Клеопа, у нашей мамы двойная опухоль мозга, мы были у врачей в Яссах, и они сказали, что шансы спасти ее — один на миллиард.

Отец Клеопа взял тогда какую-то бумагу и спросил:

— Как ее зовут? — записал ее имя, записал и наши имена и сказал: — Идите домой, ибо все будет хорошо.

И тут же начал говорить нам очень красиво о других вещах, о том, что нам предстоит в жизни, о посте, о роли человека в обществе, о важности Святой Литургии. Я до того времени не соблюдал постов, хоть и старался, но как-то не удавалось. Еще сказал, как нам надо молиться, — такое назидательное слово. В какой-то момент, видя, что он очень легко обошел нашу проблему, я подумал, что он увидел, что мы плачем, я и сестра моя, и хотел этим только утешить нас, и сказал:

— Батюшка, не беспокойтесь, у мамы нашей двойная опухоль мозга, и врачи сказали, что у нее нет никакого шанса.

Тогда Старец посмотрел нам в глаза и вдруг как ударит кулаком по столу, так что слышно было, как все на нем подпрыгнуло, и крикнул громким голосом:

— Да никого большего, чем Бог, чем Матерь Божия и святые Его, нет на земле! Не врачи человеческие, а врачи душ, они больше всех! Так что иди, и увидишь, что все будет хорошо, как я тебе сказал!

Хоть у меня тогда не было большой связи с Церковью, но я понял, что Батюшка знает, что говорит. Мы еще поговорили, затем взяли благословение, потому что уже стояла ночь, и ушли.

25 апреля мама была прооперирована у покойного профессора Дэниилэ в клинике Георгия Маринеску в Бухаресте, врача, уроженца того же уезда Ботошань, из Дарабань, очень верующего. Кабинет его был как алтарь, весь в иконах, и каждое утро, перед тем как оперировать, он молился за каждого пациента в отдельности. Когда он оперировал ее, то увидел, что опухоль была доброкачественной, не злокачественной. Через десять дней мама была дома, я говорил с ней по телефону, она не лежала месяцами в больнице в агонии, в реанимации. Итак, мы поговорили по телефону, потом я видел ее, она стояла на ногах, прохаживалась. Так что первая мысль, пришедшая мне в голову, была такова, что я взял машину и быстро примчался к отцу Клеопе.

Когда я его встретил, он мне сказал:

— Зачем вы пришли ко мне? Есть столько священников с дипломами, с богословием, а я, дед Путрегай[134], с операциями!

Я сказал ему:

— Батюшка, мы приходили к вам, если помните, и вы молились за нашу маму, которую нужно было оперировать. Она жива, в хорошем состоянии, врач сказал, что нет никаких проблем, опухоль доброкачественная. Мы пришли поблагодарить вас.

На что Батюшка, очень удивленный и даже сердитый, поворачивается к нам, идя к келии, и говорит:

— Меня благодарить? Я грешник, я не знаю даже, где я хожу! Меня не благодарите никогда. Святую Параскеву из Ясс, ее благодарите, потому что она спасла ее, не я! Я дед Путрегай, человек с грехами, старый, больной, шесть операций!

И так мама жива до сегодняшнего дня, 12 лет, молитвами отца Клеопы. Благодаря этому чуду с тех пор я начал соблюдать все посты, исповедоваться, ходить в воскресенье на Святую Литургию, менять свою жизнь. Каждый раз, когда молюсь, никогда не забываю в молитве отца Клеопу. В каждом помяннике, в каждой церкви и в каждом монастыре, куда бы я ни пошел, первым записываю отца Клеопу с иеросхимонахом Паисием, духовником его, о котором он говорил очень красиво.

С. И. С., Яссы

Слово «прости» обжигает меня!

Я училась на втором курсе, когда мы с одной моей подругой решили поехать на несколько дней в Сихастрию. Нам очень хотелось попасть к отцу Клеопе и попросить у него советов. С помощью Божией нам удалось войти в батюшкину келию.

Он спросил нас, как нас зовут, а мы его спросили о том, что нам нужно делать в нашей жизни. Мы спросили его, как лучше: выйти замуж или служить Богу так, в миру. Отец Клеопа ответил нам:

— Вы обе идите в монастырь. Тебя будут звать мать Дионисия, а тебя — мать Таисия.

Я вышла от него опечаленная, потому что не чувствовала себя в состоянии уйти в монастырь. Я сказала себе, что Батюшка говорит так всем: «Ты — настоятель», «Ты — священник», «Ты — матушка», — и не придала большого значения его словам.

Но вот я снова побывала в монастыре, с той же подругой, и он сказал нам то же самое. А я снова сказала себе, что Батюшка говорит так всем, и опять не обратила внимания на его слова.

На третий раз Бог показал мне, что это не было случайностью. Я приходила с другой подругой за благословением к отцу Клеопе. Благословив нас обеих, он сказал мне ласковым голосом, при том, что я не спрашивала его ни о чем:

— Ты станешь настоятельницей! — а моей коллеге не сказал ничего.