Великий старец Клеопа, румынский чудотворец

— У нас железный договор. Отец Клеопа! Отец Клеопа! У нас железный договор.

Придя в себя после операции, я увидел, что лежу привязанный к койке, весь в трубках. Одна из трубок через ребра входит в мое левое легкое, а другим концом прикреплена к стеклянной банке. Сердце мое накапывало каждый день по литру-полтора сыворотки. Врачи настаивали на необходимости биопсии мышечной ткани сердца: они хотели выяснить причину столь значительного скопления сыворотки и понять, нужна ли пересадка сердца.

В ночь со вторника 21-го на среду 22 марта (случайно или нет, но это первая ночь весеннего равноденствия) отец Клеопа явился мне во сне. Сверкнула молния. В глубине яркого света, одетый в белое священническое облачение, богато украшенное золотом, он восседал среди облаков на каком-то престоле, в левой руке у него был посох, а указательный палец правой руки его был поднят вверх. Я, совсем маленький, был как бы под ним, ноги мои стояли на земле. Голосом сильным, категоричным и решительным он сказал:

— Диавол хотел твоей смерти, но, если хочешь, я буду действовать за тебя.

Я уверен: он не использовал настоящее время, «действую», но слово «буду действовать», словно действие его начнется потом и не завершится никогда.

Не прерываясь, словно он изрекал нечто тайное и древнее, будто не он говорил, а целая вселенная, он заговорил на латыни, указывая мне, что я должен делать. Я понимал, я понимал все, будто сам умею говорить по-латински.

Он предсказал мне, что в пятницу, 24 марта, сыворотка перестанет выделяться и врачи извлекут эту ненавистную трубку из моего легкого, что до конца следующей недели я вернусь домой и что, если не поеду в Сихастрию, чтобы помолиться, благословить двух своих детей и так далее, то до конца года еще два раза попаду в больницу.

Утром я встал совершенно потрясенный. Когда жена моя пришла навестить меня, я сразу рассказал ей о сне, виденном ночью, со всеми предсказаниями отца Клеопы. Она стала смеяться надо мной: она мне не верила! Но в пятницу, 24 марта, из меня вынули трубку. С этого момента больше не шла речь ни о биопсии, ни о пересадке сердца, а в четверг, 30 марта, меня выписали.

Я не поехал в Сихастрию. Во вторник, 17 апреля 2000 года, снова лег в больницу, выписался 29 мая. Снова не поехал в Сихастрию; в среду, 2 августа, снова поступил в городскую больницу в состоянии диабетической гипергликемической комы, совершенно выведенный из равновесия. Нужно заметить, что три дня я не ел, потому что меня рвало, и, согласно современной медицинской науке, кома должна была бы быть гипогликемического, а не гипергликемического типа. За десять дней до этого я купил два билета, для меня и Кристины, жены моей, на самолет Милан — Бухарест и обратно. Немного раньше как-то вечером дочка моя (5 лет), не слыша до этого разговоров об отце Клеопе, пришла ко мне и говорит:

— Папа, как пишется «дедушка Клеопа»?

В субботу, 12 августа, после беседы с главным врачом (д-ром Джованни Форначари) 3-го отделения больницы Святой Марии Новой города Режио Емилия я был выписан из больницы вопреки неблагоприятному заключению врача.

В понедельник, 14 августа, мы поехали с женой в турагентство, хотели посмотреть, можно ли в период летнего ажиотажа купить билеты Милан — Бухарест и обратно для наших детей. Не было проблем. С первой же попытки мы сразу купили их.

Во вторник, 15 августа, у меня была температура 39–40 градусов. Я встал с постели, не смог удержать равновесие и упал на пол. Мне было очень плохо. Жена говорила, что нужно вернуть билеты на самолет, безумием было думать о путешествии в таком состоянии.

Но я с этого дня твердо решил лететь и был непреклонен. Во сне отец Клеопа сказал мне:

— Приди, приди ко мне. Приди помолиться на моей могиле. В поездке с тобой не случится ничего, ни с тобой, ни с твоей семьей. Приди ко мне. Я жду тебя. Приведи детей твоих для благословения. Приди ко мне.

Я верил, что очень хорошо смогу перенести эту поездку. Я был уверен в этом. И все же молился:

— Отец Клеопа, я приду к тебе. Помоги мне. Помоги мне, отец Клеопа! Помоги мне.

В день отъезда, в пятницу 18 августа, в 4 часа 30 минут утра я чувствовал себя хорошо. Температуры совсем не было. Я совершенно сохранял равновесие. Мы отправились (я, моя жена и дети) в наш пункт назначения — монастырь Сихастрия.

На следующий день, в субботу 19 августа, утром вместе с тещей моей (Иляной Русу-Обрежа) мы все были в монастыре. Здесь мы встретили отца Иоанникия Бэлана, и я рассказал ему все случившееся со мной. Отец Иоанникий описал нам место, где находится могила отца Клеопы, ее можно было узнать по большому кресту. Мы пошли туда помолиться.

Я осенил себя крестным знамением и зарыдал, заливаясь безудержными слезами, вырывавшимися из самого сердца. Теща вытирала мне слезы, как могла в такую минуту, и плакала сама.

Мы вернулись к отцу Иоанникию, чтобы выполнить последние условия сна. Он ждал нас. Благословил детей и подарил нам несколько книг с историей жизни отца Клеопы и несколько его фотографий. Мы покинули монастырь. В среду, 23 августа, мы возвратились в Италию, домой.