Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

Инструкция запрещала использовать секретных осведомителей в качестве агентов наружного наблюдения. Однако Спиридович вызвал в Киев одного из своих осведомителей по социал-демократам и велел ему наблюдать, не появится ли на торжествах кто-нибудь из партийной публики. Разумеется, начальник охранного отделения не имел права допускать агента на парадный спектакль. Но для киевских жандармов это был шаблонный прием. Генерал Курлов вспоминал, что в 1907 г. во время краткого губернаторства в Киеве Кулябко предупредил его о готовящемся покушении на представителей высшей администрации края. Террористический акт собирались осуществить на концерте. Сидя в зрительном зале, Курлов заметил Кулябко вместе с какой-то женщиной. После концерта Кулябко сказал, «что это его тайная сотрудница, которая дала ему знать о готовящемся покушении. Она все время наблюдала за залом, не появится ли в нем преступник. Она увидела его при входе и дала ему знать, что охрана очень сильна и что от задуманного покушения на этот раз нужно отказаться» [470]. Точно так же начальник охранного отделения пытался использовать сотрудника Богрова-Аленского в зале городского театра. Тут имело место дополнительное нарушение – секретных агентов нельзя было подпускать к августейшим особам. Но такие нарушения допускались постоянно. Так, в 1909 г. Кулябко, командированный для организации охраны на торжествах в Полтаве, привлек бывшего секретного сотрудника, вместе с филерами его поставили недалеко от царя. Начальник охранного отделения просто не понимал, что совершает должностное преступление. Когда после покушения на Столыпина ему предъ-явили обвинение, он пытался доказать, что не отступал от буквы департаментского циркуляра: «В этом циркуляре ничего не говорится, что сотрудников нельзя употреблять для целей охраны», а сказано, что «во избежание провала секретных сотрудников, воспрещается поручать им проследку революционеров для выяснения квартир разыскиваемых лиц и указания подлежащих аресту чинам полиции». Этих функций Богрову не поручалось, и он был допущен в Купеческий сад и городской театр лишь для выполнения поручений, возложенных на него революционерами» [471]. Юридическая казуистика не помогла, но следует признать, что жандармский подполковник был отчасти прав – подобные нарушения давно вошли в повседневную полицейскую практику.

Почему организаторы охраны приняли за чистую монету измышления Богрова? Скептики сомневались, что четверо полицейских, знавшие назубок все уловки террористов и имевшие перед глазами печальный пример Рысса и Петрова, вновь попались на ту же удочку. Посмотрим, что представляла собой четверка чинов охраны по официальным данным. За плечами Курлова была военная служба, военно-юридическая академия, где он проявил отличные успехи в науках, работа военным и гражданским прокурором, губернаторство в Минске и Киеве, где он заслужил, как и Столыпин, высочайшую благодарность, перевод в Петербург вице-директором Департамента полиции, пост начальника Главного тюремного управления и, наконец, назначение товарищем министра внутренних дел.