Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия»

33-летний Веригин был самым молодым из четверки, но уже имел солидный полицейский стаж. Прямо из привилегированного училища правоведения он попал в Департамент полиции, занимал секретарскую должность и незадолго до киевского покушения был повышен до вице-директора. Полковник Спиридович считался настоящей звездой разыскного дела. Начинал он подпоручиком пехотного полка, пытался поступить, но не выдержал экзаменов в военно-юридическую академию. Зато он прошел жандармские университеты. Многие военные презрительно относились к голубым мундирам, но Спиридович относился к тем офицерам, которым жандармы казались особыми людьми, занятыми важной и таинственной работой. В своих записках он подчеркивал: «Перевестись в корпус жандармов было очень трудно. Для поступления в корпус от офицеров требовались прежде всего следующие условия: потомственное дворянство; окончание военного или юнкерского училища по первому разряду; не быть католиком; не иметь долгов и пробыть в строю не менее 6 лет. Удовлетворявший этим требованиям должен был выдержать предварительные испытания при штабе корпуса жандармов для занесения в кандидатский список и затем, когда подойдет очередь, прослушать 4-месячные курсы в Петербурге и выдержать выпускной экзамен… желающих было так много, что без протекции попасть на жандармские курсы было невозможно» [472]. Спиридовичу повезло с протекцией, он был прикомандирован к Московскому охранному отделению, прошел выучку у Зубатова и Медникова. Его знания нашли применение в Таврическом и Киевском охранных отделениях. За ним числилось множество удачных ликвидаций, раскрытие подпольных типографий, предотвращение террористических актов. Спиридович был не просто практиком. Он принадлежал к новому поколению охранников, о которых впоследствии писали: «Они были «учеными», они проходили особые курсы; более молодые из них выслушивали лекции и изучали историю революционного движения и партий в России по источникам, доступным только им. Этого мало, они могли изучать революционное движение по источникам особым, недоступным даже ученому миру – это были печатные книги, издания Департамента полиции, «ученые труды» жандармских генералов и полковников» [473]. Спиридович усердно собирал материал о подпольных организациях. На их основе он написал две книги по истории партии эсеров и социал-демократов. Жандармский труд об эсерах выгодно отличается своей основательностью от монографий советских авторов и не утратил значения до сих пор. Тот факт, что с 1906 г. ему доверили жизнь монарха, говорит сам за себя. Официально его должность именовалась – «заведующий охранной агентурой, подведомственной дворцовому коменданту».

Полковник Кулябко не мог похвалиться глубокими знаниями. Однако желтая пресса и вполне солидные издания благосклонно писали о его подвигах на полицейском поприще. «Он уничтожил украинский союз «Спилка», довел партию социал-демократов, оперировавшую в Киеве, почти до полного уничтожения, произвел массовые обыски в рядах революционеров, задержал многих анархистов», – вещал один уличный листок. «В Киеве, по словам сведущих людей, не было, кажется, ни одного дома, где бы не квартировал тайный агент охраны», – вторили «Биржевые ведомости».

Учитывая такую высокую репутацию организаторов охраны, следует признать, что или ошибки были допущены намеренно, или… репутация была дутой. На наш взгляд, второй вариант ближе к истине. Если приглядеться к карьере Курлова, то обнаружится, что своим продвижением он был обязан не уму или особым талантам, а трехлетней службе прапорщиком конногвардейского полка. Между гвардейскими частями шло негласное соперничество. Александр III в свое время благоволил кавалергардам, которые в его царствование прибрали к рукам все лучшие места. При Николае II, который, будучи наследником, служил в конной гвардии, ситуация изменилась в пользу его однополчан. Министр императорского двора Фредерикс, бывший командир конногвардейского полка, расставил однополчан на все посты в дворцовом ведомстве; да и царская свита почти сплошь состояла из них. Неважно, что Курлов вскоре сменил гвардейский мундир. Полковая солидарность была вечной, на любом посту он считался своим для царского окружения. Именно поэтому придворные доверяли генералу больше, чем штатскому Столыпину. На прокурорском поприще Курлов не снискал особых лавров, да и его административные дарования можно поставить под сомнение, так как губернаторство в Минске закончилось неприятным скандалом. С полицейским ремеслом он был почти незнаком. Он был вице-директором при Трусевиче, который сам не являлся профессионалом и вдобавок ревниво следил, чтобы его помощник не проявлял самостоятельности. По сути, Курлов занимался политическим розыском полтора года с момента назначения товарищем министра внутренних дел в январе 1909 г. За это время он допустил промах с Петровым-Воскресенским, промах настолько серьезный, что стоил бы карьеры любому, кроме протеже конногвардейской свиты.