Великий уравнитель

Чему же может нас научить история неравенства? Мой ответ: многому – но не всему, что нам нужно знать. Начнем с главного. Развитие экономики способствовало росту неравномерного распределения материальных ресурсов, но не (всегда) было его причиной. Хотя реальное неравенство может достигать – и, как мы видели, часто достигало – крайних уровней и в неразвитых экономиках, номинальное неравенство, по сути, представляет собой функцию от объема продукции выше уровня выживания. Чем больше производительность экономики, тем больше концентрация ресурсов в руках немногих – по меньшей мере в теории, если не обязательно на практике (о том, что для этого требуется, см. в Приложении). Основополагающая связь между ростом и неравенством в своей самой чистой форме проявилась во время великого перехода от собирательства к сельскому хозяйству, то есть того сдвига, который в значительной степени усилил неравномерное распределение ресурсов – в первую очередь тем, что сделал возможным такое распределение. Следует отметить, что к этому переходу неприменима модель Кузнеца о временном повышении неравенства во время перехода между двумя секторами, если только мы не представим себе общества, состоявшие частично из добывателей и частично из земледельцев. Что еще важнее, в переходе к сельскому хозяйству ничто не предполагает возможного выравнивания. Оседлый образ жизни, земледелие и увеличение передаваемого по наследству имущества только обостряли неравенство, не предоставляя никаких механизмов его уменьшения, кроме насильственных потрясений[529].

Как только экономики, основанные на одомашнивании, сельском хозяйстве или органическом топливе, крепко встали на ноги, дальнейшие сдвиги на протяжении тысячелетий оставались скромными, ограниченными прежде всего переходом труда от производства продуктов питания в городской сектор, что, как правило, только увеличивало давление неравенства. Опять-таки, противодействующие механизмы отсутствовали, поскольку несельскохозяйственный сектор никогда не мог перерасти определенный уровень, делая переход в духе Кузнеца невозможным. И все же экономические перемены были лишь одним из факторов, определявших эволюцию неравенства. Одомашнивание увеличило возможности принуждения и хищнической эксплуатации. В частности, верхние доходы и состояния получили особый толчок при формировании государств и расширении механизмов политической власти и политических отношений. В таких условиях значительное выравнивание было крайне невероятным – практически невозможным, – если только насильственные бедствия не разрушали на время иерархические структуры с их механизмами эксплуатации и защиты частной собственности. Поскольку перераспределительные политики, вытекающие из необходимости ведения революции или войны с массовой мобилизацией, в досовременной истории были крайне редки, такие потрясения принимали в первую очередь форму распада государства или пандемий. В их отсутствие неравенство просто оставалось высоким, сдерживаемым только уровнем экономического развития, внутриполитическими превратностями, конкуренцией государств и балансом власти между правителями и элитой.

На протяжении всей письменной истории бесполезно искать систематическую связь между переменами в неравенстве и экономическими факторами, помимо только что указанных. Две главных выравнивающих силы досовременных обществ обычно шли рука об руку с расходящимися экономическими трендами. Так, если распад государства или крах системы обычно снижал среднее производство на душу населения, из-за чего выравнивание совпадало с увеличением бедности, то крупные эпидемии имели противоположный эффект, приводя к выравниванию благодаря повышению производительности и потребления неэлитных групп, поскольку тогда ослабевало мальтузианское ограничение. Также наблюдается схожее отсутствие прямой связи между неравенством и экономическим ростом на протяжении столетий после Черной смерти, когда неравенство росло как в динамических, так и в переживавших стагнацию европейских экономиках; при этом в таких структурно схожих странах, как Испания и Португалия ранней современности, наблюдались разные итоги в связи с неравенством. Говоря очень грубо, в эволюции неравенства доиндустриальной эпохи гораздо более важную роль играли политические отношения, баланс власти и демография, нежели какие-то особенности экономического развития[530].