Великий уравнитель

Как с поправкой на меняющиеся социальные нормы, так и без этих поправок нормы извлечения держались примерно на одном уровне в Англии с 1688 по 1867 год и в Америке с 1774-го по 1860-й. Тем не менее, если в расчете IPF учесть эластичность социальных минимумов относительно роста ВВП, равную 0,5, то норма извлечения для этих двух периодов окажется примерно равной 80 %, что значительно выше примерных оценок в 60 %, полученных только исходя из неравенства в отношении к минимуму физического выживания. Что же касается периода после Второй мировой войны, то нормы извлечения, определяемые любым из указанных способов, были гораздо ниже. Эффективное неравенство до XX века оставалось высоким, поскольку элиты продолжали получать довольно постоянную долю доступных излишек даже при росте производства. Это заставляет предположить, что за исключением периодов насильственной компрессии эффективное неравенство – ограничиваемое социально определяемым прожиточным минимумом – было в общем случае высоким не только в досовременной истории, но и на ранних стадиях индустриализации. Показатели номинального неравенства, выражаемого в коэффициентах Джини или в долях высшего дохода, и реального неравенства с поправкой на социальные минимумы, таким образом, совместно создают впечатление внушительного неравенства доходов до «Великой компрессии»[588].

Но как обстоят дела сегодня? К концу первого десятилетия XXI века с поправкой на социальные минимумы нормы извлечения в США и Великобритании составляли около 40 %, то есть в реальности лишь почти вдвое меньше, чем в 1860-х годах. Означает ли это, что даже после недавнего роста неравенства эти две страны сейчас фактически гораздо более эгалитарны, чем они были в прошлом? Не обязательно. Ключевой вопрос заключается в следующем: каков максимально экономически возможный уровень неравенства доходов при данном уровне среднедушевого ВВП в экономике, которая в первую очередь зависит не от добычи ископаемого топлива, а скорее от сочетания производства продуктов питания, промышленного производства и предоставления услуг?

Максимально теоретически возможный коэффициент Джини располагаемого дохода для США равен либо 0,99 в сценарии, при котором один человек присваивает все излишки, помимо минимума физиологического выживания, либо примерно 0,9, если один человек присваивает только излишки, превышающие социально приемлемый минимум дохода. Даже если оставить в стороне вопрос, насколько это политически возможно – допустим, такому «моноплутократу» придется задействовать армию роботов, чтобы контролировать 320 миллионов своих сограждан, – возникает вопрос, может ли при таком сценарии экономика поддерживать среднедушевой ВВП в 53 000 долларов? Ответ, конечно же, будет отрицательным: такое в высшей степени неравноправное общество не сможет производить и воспроизводить человеческий капитал и поддерживать объем внутреннего потребления (на которое приходится почти 70 % ВВП США), требуемый для такого уровня производства. Следовательно, «реальный» IPF должен быть значительно ниже[589].

Но насколько ниже? Коэффициент Джини располагаемого дохода в США в настоящее время приближается к 0,38. Предположим, опять же чисто гипотетически, что он может достичь 0,6, как в Намибии в 2010 году, не понижая среднедушевой ВВП ниже существующего уровня. В таком случае эффективная норма извлечения составит 63 %. В другом контексте Миланович утверждал, что даже при довольно экстремальных предположениях о возможном неравенстве труда и капитала коэффициент Джини общего распределения доходов в США не поднимется выше 0,6. Но даже 0,6 может быть слишком высоким показателем для американского типа экономики: среднедушевой ВВП Намибии в реальном выражении составляет лишь одну седьмую среднедушевого ВВП США, а ее экономика сильно зависит от экспорта минералов. Если бы реальный потолок был равен 0,5, то текущая норма извлечения была бы 76 %, что эквивалентно средней величине, рассчитанной для указанных выше 28 досовременных обществ, и близка к 84 % для США 1860 года. В 1929 году коэффициент Джини располагаемого дохода составлял чуть меньше 0,5, а с поправками на IPF, обусловленный социальным прожиточным минимумом, приближался к 0,8, что подразумевало норму извлечения примерно в 60 %. При этом даже в 1929 году, когда реальный среднедушевой ВВП был менее четверти нынешнего, максимально экономически возможный коэффициент Джини не должен был превышать 0,8, хотя и был выше современного. На данной стадии анализа невозможно прийти к какому-то конкретному выводу, экспериментируя с разными цифрами. Если возможно измерить отрицательное воздействие неравенства на экономический рост, то должно быть возможно и оценить уровень неравенства, при котором уже нельзя поддерживать текущий уровень производства. Надеюсь, экономисты рассмотрят этот вопрос[590].