Одним из ключевых процессов стала юнионизация. До войны в профсоюзах состояло менее 10 % рабочих, к тому же существующие профсоюзы в 1940 году были распущены и заменены патриотическими промышленными ассоциациями рабочих. Такая форма организации рабочих должна была мотивировать их направить все силы на нужды фронта, но она же послужила основой для создания союзов на предприятиях во время оккупации. Сразу же после высадки американцев осенью 1945 года на основе нереализованных довоенных планов был составлен Закон о профсоюзах, принятый в самом конце года. Согласно ему рабочие получали права на организацию, проведение забастовок и коллективные переговоры. Членство значительно увеличилось: в 1946 году членами профсоюза были 40 % рабочих, а в 1949-м – почти 60 %. Льготы и пособия, помимо зарплат, увеличились, а созданные во время войны система здравоохранения и пенсионная система расширились. Профсоюзы показали себя полезным инструментом в создании кооперативных промышленных связей с их упором на повышение зарплаты согласно стажу и гарантию занятости; самое важное заключалось в том, что они способствовали выравниванию, пропагандируя новую структуру заработной платы, основанной на возрасте, потребностях, стандартах жизни и инфляции. Для новых рабочих устанавливалась минимальная заработная плата, повышающаяся с возрастом, стажем и размером семьи. Частые поправки на инфляцию сокращали изначально большой разрыв между белыми и синими воротничками[170]
.Наконец, еще одной основной целью оккупационной администрации была земельная реформа: любопытно, что оккупационные власти разделяли убеждения завладевших на тот момент Китаем маоистов в том, что крупное землевладение – это зло, которое необходимо искоренить. В правительственном документе отмечалось, что перераспределение земли необходимо для того, чтобы Япония двигалась в мирном направлении, поскольку японские военные убеждали бедных крестьян, что заморская агрессия – это их единственный шанс выйти из бедности: без земельной реформы сельская местность оставалась бы рассадником милитаризма. И опять же, подспудный повод для интервенций был тесно связан с войной. Проект земельной реформы, разработанной Министерством сельского хозяйства Японии и принятый в самом конце 1945 года, был отклонен американцами как слишком умеренный, и в октябре 1946 года был принят новый, доработанный закон. Вся земля, которой владели землевладельцы-нерезиденты (то есть те, кто проживал не в том поселении, где располагалась земля), принудительно выставлялась на продажу, как и вся переданная в аренду земля землевладельцев-резидентов площадью свыше одного гектара. Обрабатываемая земля собственников, площадь которой превышала три гектара, также могла выставляться на продажу, если было решено, что она обрабатывается неэффективно. Раз и навсегда установленные суммы компенсаций размыла инфляция. То же было проделано и в отношении ренты, которую необходимо было оплачивать наличными по замороженным расценкам конца 1945 года, – она тоже уменьшалась из-за инфляции. Сопутствующее снижение реальной стоимости земли можно называть настоящим крахом: с 1939 по 1949 год реальная стоимость затопляемых полей для возделывания риса снизилась в 500 раз – почти в два раза больше относительно стоимости сигарет. Земельная реформа затронула треть всех сельскохозяйственных земель в Японии, которые были переданы половине сельских домохозяйств страны. Доля арендуемой земли, на которую, по некоторым оценкам, до войны приходилось до половины всех земель, упала до 13 % в 1949 году и до 9 % в 1955 году, тогда как доля самостоятельно обрабатывающих землю владельцев в сельских районах выросла более чем вдвое, с 31 до 70 %, а безземельные арендаторы практически исчезли. Коэффициент Джини доходов в сельских поселениях упал с довоенного 0,5 до послевоенного 0,35. И хотя реформа отталкивалась от выдвинутых в военное время идей и мер, таким широким масштабом внедрения она была обязана непосредственно оккупации. Выражаясь с присущей ему скромностью, генерал Макартур назвал схему «возможно, наиболее удачной программой земельной реформы»[171]
.