Великодушные враги (Право на измену)

Ваш покорный слуга, Хэпберн из Дэрнэма».

Прочтя записку, Джонет едва не разрыдалась от обиды и разочарования. Все же она спрятала ее на груди, у сердца. Это было единственное, что у нее осталось от Александра.

Вот и теперь, как она ни старалась выглядеть беспечной, на сердце у нее скребли кошки. Роберт категорически запретил ей видеться с Хэпбернами и оставался глух ко всем ее уговорам. Мало того, во исполнение своего запрета он заручился помощью Дункана и графа Уоррелла, а также его старшего сына Джона, тихого и сдержанного молодого человека, полгода назад овдовевшего и все еще пребывавшего в трауре. Один из четверых неизменно находился при ней, и, хотя их общество не было ей неприятно, Джонет тяготило сознание того, что она все время находится под присмотром.

Она несколько раз начинала разговор о Хэпбернах, стараясь наконец все выяснить и освободиться от навязанной ей полуправды. Всякий раз она надеялась, что дядя отнесется к ее словам внимательно.

Но каждый раз между ними разгорался жаркий спор. И каждый раз Джонет подходила все ближе и ближе к тому, чтобы рассказать правду. Признаться, что она любит Александра. Что она собирается выйти за него замуж, если только он согласится и как только прекратится отвратительный фарс, называемый ее браком.

Поэтому ей необходимо было поговорить с Элизабет. Александр не прилагал никаких усилий, чтобы с ней увидеться. Наоборот, вот уже три долгих дня он избегал Джонет, и она могла лишь издали наблюдать, как он общается с королем и все больше внимания уделяет другим женщинам. Джонет чувствовала себя обманутой, незаслуженно обиженной… С каждым днем ее все больше охватывал страх.

Она закрыла за собой дверь, из-за которой все еще доносились всхлипывания Агнес, и пошла по коридору. Никого из мужчин сегодня дома не было, все они с утра отправились вместе с королем осматривать войска и пушки, которые предстояло использовать через несколько недель для осады Дугласов в приморской крепости Танталлон.

Джонет воспользовалась благоприятным случаем, чтобы встретиться с Элизабет. Она устала от постоянного пребывания в сомнениях и тревоге. Ей мучительно хотелось увидеть Александра рядом, а не на другом конце переполненного зала. Прикоснуться к нему и ощутить его прикосновение, поцеловать его чувственные губы, предаться любви, вновь вспомнить все, чему он ее научил, ласкать его медленно и долго, чтобы в нем пробудился тот же страстный голод, который терзал ее саму.

У нее перехватило дух от волнения, пришлось на минутку остановиться и прислониться к стене, чтобы не упасть. Сердце больно билось, уже привычная ноющая пустота внизу живота, так часто посещавшая ее теперь, стянула все мышцы, мешая идти.

Так вот она — та мука, о которой предупреждал ее Александр. Теперь сама Джонет была поражена, потрясена до глубины души силой и остротой чувства, которое влекло ее к нему. Она любила Александра и жаждала его любви душой и телом.

Неудивительно, что матери стараются предостеречь от этого своих дочерей. Теперь понятно, почему священники в своих проповедях клеймят это как смертный грех. Страшно доверить себя другому, а уж передать эту опасную власть над собой кому-то, кроме любимого супруга, было бы чистейшим безумием, в этом у Джонет не было никакого сомнения.

Но нет ничего страшнее, чем представить себе, что тот, кого ты любила всей душой, кому отдала себя безраздельно, больше тебя не любит…

Джонет перевела дух. Нет, эта мысль была совершенно невыносима. Она этого не выдержит.

Отделившись от стены, она продолжила свой путь, страх подгонял ее, заставляя ускорить шаг. Она обязана поговорить с Элизабет. Эта женщина поймет, что она чувствует. И уж наверняка Элизабет знает, что чувствует ее собственный сын.

Элизабет Хэпберн сама открыла дверь, когда Джонет постучала.

— Доброе утро, Джонет, — сказала она, улыбнувшись девушке. — Я должна сразу же спросить: Роберт знает, что вы здесь?

Как просто она об этом спросила! А ведь это имя между ними еще ни разу не упоминалось.

— Не знает, но скоро узнает. Я скажу ему, как только он вернется.

Элизабет кивнула и отступила от двери, пропуская Джонет.

— Ну что ж, прекрасно. Входите. Мне бы не хотелось вас принимать по секрету от него.

Джонет вошла в комнату и протянула сверток с платьем.

— Я возвращаю ваши вещи и еще раз благодарю за доброту, за все, что вы сделали для меня.

Элизабет взяла узел. Джонет замешкалась. Что теперь говорить? С чего начать?

Мать Александра тем временем положила сверток в сундук.

— Не было никакой нужды возвращать его лично. Вряд ли ваш дядя это одобрит.

Заметив, что Джонет все еще молчит, она добавила:

— Присядьте, дитя мое. Раз уж вы здесь, давайте немного поболтаем.