Великое кочевье

- Кто тебе эта девушка?

- Это просто знакомая, хороший товарищ, - сказал парень и, повернувшись, крикнул ямщикам, чтобы завьючивали переметные сумы.

- Яманай выучилась грамоте, - сообщил Борлай, - хорошая активистка. Алтаек учит хлеб стряпать, платья шить.

- Рад за нее, - сказал младший брат, опустив глаза.

- Я считаю, что ее надо в совпартшколу послать, - продолжал старший. Как ты посоветуешь?

- Обязательно пошлите, - подхватил Ярманка, не скрывая вспыхнувшей радости. - Обязательно.

5

Утишка Бакчибаев откочевал в дальний лог. Три дня он угощал гостей теплой аракой. После этого долго ездил с песнями от аила к аилу - араковал. Да и как ему было не радоваться, коли он породнился с богатым человеком Копшолаем Ойтоговым, выдал дочь замуж за его сына. Правда, Копшолай не был родовитым, и потому богатые соседи, знатные родом, в унижение называли его вонючим баем, но Утишка на это не обращал внимания. Для него главным было то, что Копшолай богат. Кто другой в эти тяжелые годы мог бы заплатить за Уренчи такой большой калым - десять лошадей, двенадцать баранов, семь пятнадцатирублевых золотых и две шелковые шубы?

- Конь берет жиром, человек - богатством, - сказал он жене после аракования. - Богатство - сила. Мы в несколько лет обгоним нашего свата.

Он начал строить себе новый аил, с восьмиугольным основанием, срубленным из лиственниц. На постройке аила было занято больше десяти человек. Это были соседи-бедняки. Одним он пообещал осенью дать ячменя на талкан, другим - коня "под съезд на промысел".

При этом он, грозя пальцем, напоминал:

- А пушнину, которую ты добудешь в тайге, само собою, пополам разделим.

Он выбрал для нового аила солнечный мысок над рекой, отделенный от долины лесом, точно занавесью.

Никто из посторонних не видел тех всадников, что по вечерам, спускаясь с гор, заходили к нему в аил. Однажды к становью подъехал старик с винтовкой за плечами, большегривого белого иноходца привязал не к коновязи, а под старый кедр, широко раскинувший могучие сучья.

- Ты в лунную ночь спускаешься с гор, как сам хан Ойрот! - полушепотом воскликнул хозяин, встречая высокого гостя.

- Я его посланник! - ответил Сапог, поглаживая бороду. - Скоро будет у нас великое ханство кочевых народов. Тогда сам хан Ойрот спустится с гор.

В аиле он сел "выше огня", но заговорил как равный с равным:

- Скот твой нагулял ли жир? Над аилом твоим хорошие ли дни плывут?

- Хорошие! Со всех сторон теснят. Ходу нет. Колхоз крылья обрезал. Исключили - это не беда. А вот налог, как на бая, наложили - опомниться не могу: половину скота отдал.

- Не горюй, - сказал Сапог, - наше не пропадет. Что успели за хребет угнать, цело будет!

Вошел только что приехавший из Каракольской долины новый гость, Содонов, и сел возле двери.

Сапог с подчеркнутым вниманием подал хозяину свою монгольскую трубку, сказал:

- "Колхоз крылья обрезал". Глупости говоришь! На отращенных крыльях всякий подымется! Ты подымись с обрезанными крыльями - вот тогда все увидят, что ты силен. На горе маховые перья отрастишь и будешь плавать в воздухе орлом: из богатых богат!

- Как поднимешься, коли ветром сбрасывает? - нерешительно вмешался в разговор Бабинас Содонов. - Я как женился, так стал об этом думать. Иной раз, глядишь, будто бы от земли отделился, на подъем пошел; а потом - как ветром подхватит да дождем хлестнет - и опять из грязи тебя не видно.

Вошли еще два гостя в тяжелых шубах.

"Народ собирается! - с удовольствием отметил Сапог. - Не забыли меня".

- Ты скажи, как нам опериться, - попросил Содонов. - Человек желает подняться, а его все вниз да вниз.

- А может быть, вам о колхозах рассказать? Может быть, вы в колхоз вступать собираетесь? - ехидно спросил Сапог. - Сейчас они зовут к себе. А скоро всех силой туда погонят. Если их на земле оставить, они все долины вспашут. Где будем скот пасти? Где кочевать? - продолжал он, повышая голос. - Негде. Они вольной жизни хотят конец положить. Сейчас у них один русский. Если их не уничтожить, они скоро пришлют много таких хозяев. Соберут всех алтайских детей и отправят в города, в детские дома. После этого у алтайцев баб отберут: на каждого русского начальника в колхозе - по три алтайки.

- Голову главарям под крыло завернуть! - гремел Утишка.

- Остынь! - прикрикнул Сапог. - Это можно было делать в прошлом году. Теперь этим не испугаешь, а только растравишь. Теперь надо с другой стороны. Под корень подсекать... Они хлеб посеяли. Если мы хлеба их вытравим, весь колхоз пропадет. Поняли?

- Как? Хлеб травить? - шепотом спросил Содонов. - Люди сеяли, старались, а мы - травить...

Суровый взгляд Сапога остановился на нем:

- Содонов, ты это сделаешь.

- Пусть постарается для всех.

Бабинас повертывался, словно молодой, нелетный сыч, окруженный недругами, и глаза его спрашивали: "Что?! Хлеб топтать? Да вы с ума сошли?!"

Все, кто сидел в этом аиле, ему показались злыми и неумными. Вмиг пропало былое уважение к ним, и в сердце пробудилась ярая смелость.

- А вы видели, как хлеб растет? Шелк самый лучший!.. А сколько работы в эту землю вложено? Ноги отсохнут, если топтать.