Великолепная маркиза

Но герцог Нивернейский, встретивший Лауру, ничем не напоминал того бодрого и живого человека, которого она навещала, вернувшись из Бретани. Перед ней предстал старик, сломленный горем. Да, убийцы не тронули его во время сентябрьского террора, но они убили его зятя, герцога Бриссака, который занял в его сердце место умершего сына. Бриссака, ранее командовавшего конституционной гвардией короля, арестовали в Орлеане, доставили сначала в Версаль, а потом привезли в Париж. 9 сентября на углу улиц Оранжри и Руаяль ревущая толпа обрушилась на повозки, в которых везли арестованных, и всех перебила. Бриссака к тому же хорошо знали в городе королей. Было известно и то, что он стал любовником все еще обворожительной госпожи Дюбарри, бывшей любовницы Людовика XV. Кому-то в толпе пришла в голову отличная мысль. Убийцы направились кортежем к маленькому замку в Лувесьенне, где она жила до сих пор, несмотря на то, что ее дом был разграблен и хорошо осведомленные воры вынесли все ценное. Негодяи прошли по аллеям парка. Одно из окон маленькой гостиной, где сидела госпожа Дюбарри, оказалось открытым. И они бросили к ее ногам окровавленную голову того, кто был ее последней и самой чистой любовью...

– Когда наступила ночь, госпожа Дюбарри своими руками похоронила голову в саду. Бедная женщина чуть не сошла с ума от ужаса. – Рассказывая эту страшную историю опечаленной Лауре, герцог плакал. – Бедная, бедная женщина! Она уехала в Англию, но потом вернулась ради него, чтобы снова его увидеть, а вовсе не для того, чтобы найти свои украденные драгоценности... Меня удивляет только одно – почему они не убили и ее тоже?

Лаура не знала, что на это ответить, и молча слушала бесконечный рассказ, где нежные воспоминания о далеком прошлом сменялись воспоминаниями о более близких днях, когда герцог приходил на улицу Бельшас, чтобы давать уроки английского совсем юной женщине. Питу слушал это с тревогой. Он даже хотел увезти Лауру, когда услышал, как герцог, совершенно забыв все, что ему говорил де Бац, продолжал называть молодую женщину Анной-Лаурой и спрашивать, нет ли новостей от ее супруга маркиза де Понталека.

– Вам нельзя здесь оставаться, – прошептал Анж на ухо Лауре. – Этот старый господин вас очень любит, это очевидно, но он постепенно теряет разум. Вы можете оказаться в опасности.

– Дайте мне побыть здесь два-три дня. Я так устала, друг мой! Мне хочется только одного – спать, спать, спать... И потом, Колен и Адель, которые служат герцогу уже много лет, знают, как им следует вести себя со мной. Это такие славные люди! Поверьте мне, опасность не столь велика, даже если герцог временами заговаривается.

Питу не стал спорить с молодой женщиной и отправился к себе, но все его мысли были о Лауре. Он дал себе слово немедленно отправиться к де Бацу. Но не успел Анж войти в дом, как его квартирная хозяйка, бросавшая на молодого человека чересчур нежные взгляды и томно вздыхавшая в его присутствии, сразу же передала ему записку. В весьма суровых выражениях командир его секции давал ему понять, что в интересах самого Питу появиться на следующий день в штабе, если он не хочет лишиться блестящей формы солдата Национальной гвардии. Его слишком частые и длительные отлучки стали вызывать большие подозрения у начальства.

Разумеется, Питу поторопился исполнить приказ, потому что он знал, как высоко де Бац ценит эту форму, которая позволяла бывать везде. Он возблагодарил небо за то, что вернулся вовремя. Встреча с бароном произвела на Питу хорошее впечатление, ему удалось его задобрить, и журналист с легким сердцем отправился на дежурство на площадь, когда-то носившую имя Людовика XV. Там он и встретил де Баца и Лали.

Во второй половине дня Анж Питу отправился в «Корацца», известное кафе в Пале-Руаяле. Оно давно стало модным, и там всегда собирались якобинцы. Публика там бывала смешанная. Очень часто заходил Шабо, всегда готовый разразиться пламенной речью. Соседство было весьма опасное, во всяком случае для того, кто постоянно менял обличье. Именно поэтому де Бац назначал там свидания и приходил туда в своем обычном виде.

Посещение этого кафе вошло у него в привычку. Еще со времен Учредительного собрания в «Корацце» собирались монархисты, а в кафе «Шартрское» – сторонники конституционной монархии. В «Корацце» барона знали под коротким именем Бац, без упоминания дворянского титула, ценили его финансовую прозорливость, видели в нем ценителя удовольствий, счастливого любовника известной актрисы, к тому же еще и щедрого. Он часто платил за выпивку собеседника и давал полезные советы. Бац никогда не вмешивался в политику, проявляя исключительно миролюбивое пристрастие к кофе и ванильному мороженому. Короче говоря, он был всегда желанным клиентом. Его строгая манера одеваться выгодно отличала его от большинства посетителей. Он никогда не следовал современной моде, предполагавшей неряшливый вид, непременную карманьолу и обязательный красный фригийский колпак, без которых теперь на людях не появлялись ни Робеспьер, ни Камиль Демулен, ни Сен-Жюст.