Великолепные Эмберсоны

Это была его последняя "прогулка домой" этим маршрутом: вверх по Нэшнл-авеню до Эмберсон-эдишн к двум старым особнякам на Эмберсон-бульваре, ибо сегодня им с Фанни предстояла последняя ночь в доме, который Майор позабыл переписать на Изабель. Завтра они обязаны "съехать", а он начнет свою карьеру в конторе Бронсона. Джордж упал в разверзшуюся пропасть не без ожесточенного сопротивления: внутри него кипели страсти, но мир спокойно вращался, не смущенный ими. Ведь из всех "жизненных идеалов", по которым катится мир, давя в труху, один особенно уязвим, тот, что зависит от унаследованного состояния. Несмотря на все деловые неудачи, Джордж Эмберсон верно заметил, что в конце концов деньги, как и жизнь, похожи на "шарики ртути, разбежавшиеся по растрескавшемуся полу". И его племянник вдруг осознал это с той же отчетливостью, стоило лишь увидеть, как "растекается по трещинам" имущество Эмберсонов: казалось, оно вот-вот пропадет совсем.

Дядя предложил написать товарищам по колледжу в надежде, что они предложат нечто более привлекательное, чем работа в конторе Бронсона, но Джордж вспыхнул и покачал головой, ничего не объясняя. Слишком часто он проповедовал наслаждение жизнью вдали от дел среди своей небольшой и молчаливо снисходящей до него "братии". Он и представить не мог, что попросит кого-нибудь из них найти ему место. К тому же это была не самая сердечная компания на свете, и он давненько разочаровался в переписке с ними. Да и от друзей детства тут, в городе, он успел отдалиться, более того, он потерял всякую связь с большинством из них. "Козырные друзья", когда-то поклявшиеся поддерживать друг друга в беде или бедности, давным-давно разлетелись кто куда: один или два скончались, один или два уехали, остальные растворились в дымной пучине бурного города. Из всех них он знал лишь о судьбе своего старого врага, рыжеволосого Кинни, сейчас женатого на Джейни Шэрон, и Чарли Джонсона, который, скорбя по матери, как-то прошел мимо Эмберсон-Хауса, когда Джордж стоял на крыльце, и показал, что узнал товарища, лишь свирепым взглядом на него и не менее свирепым поворотом головы прочь от него.

В последний раз возвращаясь домой и проходя мимо въезда в Эмберсон-эдишн, точнее, мимо места, где когда-то был въезд, он вздрогнул и встал на секунду посмотреть. Он впервые заметил, что колоннаду снесли, и осознал, что и до этого видел, что что-то поменялось в этой части района, но не понимал, что именно не так. Здесь под тупым углом встречались Нэшнл-авеню с Эмберсон-бульваром, а снос колоннады привел к тому, что бульвар превратился в обычную боковую улицу, потеряв всю свою значимость: он просто перестал быть бульваром!

Но фонтан с Нептуном остался там, где был, всё еще напоминая о задумке в планировке. Морской бог словно молил о последней милости, и если б у него нашелся сердобольный друг, то он обязательно закопал бы его из сострадания следующей же ночью.

Джордж не стал задерживать взгляд на этом пережитке прошлого, он даже старался не смотреть на Эмберсон-Хаус. Эта громадина уже казалась давно заброшенной: окна, как у всех домов, в которых не живут, стали похожи на пустые глазницы голого черепа. Конечно, здесь немало постарались соседские хулиганы: частично выбили стекла, взломали переднюю дверь, не потрудившись даже прикрыть ее, а колонны и каменный парапет веранд усеяли написанными мелом глупыми непристойностями.

Джордж торопливо миновал особняк и в последний раз зашел в свой - и мамин - дом.

Здесь тоже царило запустение, и звук закрывающейся двери прокатился по голым комнатам, потому что из мебели на первом этаже остался только кухонный стол в столовой, сохраненный Фанни, как она выразилась, "для трапез", которые она теперь готовила и подавала сама, что заставляло Джорджа сомневаться в уместности подобного наименования. Фанни не стала продавать свою мебель, а Джордж с некоторых пор обитал в маминой спальне, потому что вся обстановка его комнаты была пущена с молотка. Спальня Изабель осталась нетронутой, и мебель из нее, вместе с вещами Фанни, завтра утром переезжала на новую квартиру. Тетя взяла эти хлопоты на себя, найдя трехкомнатное жилье с "кухонькой" в многоэтажном доме, служившем пристанищем для отошедших от дел господ, в котором уже поселились некоторые ее подруги, пожилые вдовы когда-то "видных" горожан. Люди готовили и ели завтраки и обеды у себя на кухнях, но ужинать спускались в общую столовую на первом этаже, а потом весь остаток вечера играли в бридж, что особенно привлекало Фанни. Она сообщила, что "завершила все приготовления", и нервозно потребовала одобрения, навязчиво спрашивая, не находит ли он ее "весьма практичной". Джордж рассеяно согласился, не слушая, что она говорит, и не совсем понимая, что происходит.