Великороссия: жизненный путь

Иван IV назначил себя Игуменом братства, князя А. Вяземского — Келарем, а Малюту Скуратова — Параэкклезиархом, т.е. пономарём. Рано утром, затемно, все шли на молитву в Церковь. Царь сам читал и пел на клиросе и при этом так усердно делал земные поклоны, что до крови расшибал себе лоб. Потом посещали обедню. Потом отправлялись к трапезе. За трапезой все ели, а Царь, стоя, читал, по монастырскому обычаю, жития святых или поучения на данный день. Закончив трапезу, опричники шли раздавать остатки пищи нищим, а Царь садился за стол. Здесь он с приближёнными любил разговаривать об истинах Православной Веры. Потом ехал в темницу пытать и убивать заключённых, что делал нередко сам. Вид мучения, крови и смерти доставляли Царю великое утешение; он возвращался повеселевшим и исполненным свежих сил. Вечером тоже все были на богослуженьи, а затем или шли отдыхать, или часто — пировать, предаваться развратным оргиям, и оргиям кровавых безпричинных убийств и пыток. Для пыток был создан целый набор орудий (сковороды, котлы для варки людей, щипцы, молотки, иглы для втыканья под ногти и т.п.). Нередко людей замуровывали в стены живыми. Вместе с этим и одновременно церкви в Александровой слободе украшались золотом, снабжались драгоценной утварью, и сияли внешним благолепием!... Так Царь и 300 опричников стали оборотнями, создав под видом богомольного Православного братства Орден извергов и кровопийц, о безумьях которых мы ещё скажем. Такого на Руси никогда не бывало!

Казни Царя начались 4 февраля 1565 г., сразу по возвращении в Москву. По ложному обвинению, как сообщники Курбского, якобы хотевшие умертвить всю Семью Государя и его самого, были казнены славный воевода князь Александр Горбатый-Шуйский вместе с семнадцатилетним сыном Петром. Шли на казнь, взявшись за руки. Подойдя к плахе, сын хотел первым принять смерть, но отец отстранил его («да не зрю тебя мертваго») и ему отрубили голову. Взяв её, сын Пётр поцеловал главу своего отца и, просветившись лицом, весело отдал себя палачу. В тот же час князя Димитрия Шевырева посадили на кол. Он мучился целый день. Изнемогая, укреплялся молитвой, пел вслух канон Иисусу Христу, и тот же день обезглавлены были князь Пётр Горенский, князь Иван Сухой-Кашин, окольничий Головин, Пётр Ховрин. Так начали погибать поистине лучшие люди России! Тогда, наконец, соизволили объяснить, почему же «злодеи» Сильвестр, Адашев, Курбский и их соумышленники хотели «извести» Царя и его Семью. Оказывается, потому, что хотели посадить Царём князя Владимира Андреевича Старицкого (вспомнились споры 1553 г. во время болезни Царя)!... Опалам, казням, лишенью имущества пошли подвергаться все, кто был хоть в каком-то (не только прямом) родстве с князем Владимиром, или в личной дружбе с ним. Затем стали казнитьпо вымышленным обвинениям самых видных деятелей. Так, старец вельможа конюший Иван Петрович Фёдоров был заподозрен в том, чего и в мыслях не имел, — свергнуть Ивана IV и самому стать Царём... Иван Ужасный над ним покуражился. Он велел одеть Фёдорова в царскую одежду, дал ему сам в руку державу, посадил на свой трон, поклонился низко («здрав буди, Великий Царь Земли Русския!»), а затем ударил в сердце старика ножом. Опричники стали дорезывать Федорова. Казнили в этой связи князей Ивана Куракина-Булгакова, Димитрия Ряполовского, трёх князей Ростовских. Полководцы — князья Пётр Щенятев (уже постригшийся в монашество) и Иван Турунтай-Пронский, также почтенный старик, были убиты без следствия. Казначея Тютина вместе с женой, двумя сыновьями младенцами, двумя дочерьми — девушками порубил на куски брат Царицы — черкес Михаил Темрюкович.