Читаем Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса полностью

Делался плуг из дуба и был дорогим пашенным орудием. Наряду с сохой и косулей плуг широко применялся в крестьянском хозяйстве во Владимирском, Переяславль-Залесском, Александровском у. Владимирской губ., Петровском, Ростовском, Угличском, Мышкинском у. Ярославской губ., Краснохолмском и Бежецком у. Тверской губ. и других[359]. Плуг был распространенным орудием в Курской губернии (главным образом для распашки новых земель)[360]. Достоинством его, как и косули, была лучшая возможность избавляться от “травных корней”. Применение плуга резко улучшало плодородие земли и за счет глубины вспашки, и за счет радикального уничтожения сорняков: “Где пашется плугом на твердой черноватой земле, то и урожай бывает отменной и противу прочаго хлеба лучше”[361]. Во Владимирском уезде плуг пахал в конечном счете на очень большую глубину – около пол-аршина (36 см)[362]. Однако дороговизна орудия, необходимость как минимум тяги 2-х лошадей позволяла использовать его далеко не в каждом крестьянском хозяйстве[363].

В районах Северо-Запада, в частности, южной части Олонецкого уезда и долины р. Свирь в 60-х гг. XVIII в. встречался так называемый “малый плуг”, сходный с финским типом. “У него долгие, узкие, несколько наперед загнутые и вместе сходящиеся сошники с тупыми сторонами: ибо они сделаны не столько для разрезывания дерна, как для выворачивания малых камней и для взорания рухлой пашни или перезженнаго поля. Отвороты или присохи подобны небольшой лопатке и столь широки, что могут охватить один сошник для отворачивания земли на ту или на другую сторону”[364]. На тучной земле такой “плуг“ мог в конечном счете углубиться на пол-аршина (36 см), но “по большей части только на 6 вершков” (27 см)[365]. В одном из самых плодородных уездов Пензенской губ. – Чембарском “пашут старую землю сохами на лошадях, а дикую и новую зал и ж – плугами”, причем пашут новину трижды, а боронят лишь один раз[366]. Какой тип плуга здесь применялся, не вполне ясно, хотя, скорее всего, он напоминал сабан, так как татары и другие народы Поволжья применяли этот плуг.

Большой малороссийский плуг

На тучных черноземах в Воронежской губернии, Белгородской провинции и среди русского однодворческого населения севера Харьковщины и Слободской Украины был широко распространен тяжелый малороссийский плуг с одним отрезом[367] (см. рис. 6). В Бирючском, Валуйском, Калитвенском, Беловодеком, Купянском уездах Воронежской губ. преобладала обработка земли малороссийским плугом[368]. А в Аивенском, Острогожском и Богучарском уездах соотношение применения малороссийского плуга и сохи было примерно равным[369]. Такой плуг запрягался в 3–4 пары волов и требовал трех работников, а пахота шла медленно. В Калитвенском и Бело во деком уездах большинство населения “вместо сох употребляет более плуги, в которые впрягают от четырех до шести, восьми и до десяти волов[370]. Необходимо подчеркнуть, что взрытое большим плугом поле дополнительно поперек проходят “аралом” (ралом), которое может быть тройным (“тройчак”) или одинарным (см. рис. 7). У “тройчака” центральный сошник имел железный наральник, такой же наральник был и у одинарного рала. По мнению некоторых современников, один работник с одной сохой и 2 лошадьми мог обработать столько же пашни, сколько 3 работника плугом с 8 волами[371]. Разница была в глубине вспашки. Однако у пахоты тяжелым плугом был недостаток: им пахали “не всю землю сплошь, но с некоторыми промежутками на четверть (ок. 18 см. – Л.М.) и более”[372]. Соха же пахала землю сплошь. Глубина вспашки в районе Острогожника по целине была не более 3 вершков (13,3 см), на второй год – ок. 18 см, и только на третий год пахали глубже четверти аршина, т. е. до 6 вершков (27 см)[373]. Тяжелый плуг был очень дорогим орудием. В 60-х гг. XVIII в. он стоил свыше 30 руб.[374], а к концу века – до 160 руб.[375] Имел его примерно лишь каждый десятый земледелец[376].

Рало

Наконец, орудием переходного типа, точнее заменявшего и плуг и борону, было так называемое рало. Рало применяли на тучных степных черноземах для поверхностной обработки уже однажды вспаханной земли. Ралом обрабатывали землю на второй, третий и т. д. годы после вспашки плугом. Так, в Калитвинском у. Воронежской губ. “вновь для перепашки под озимой хлеб еще употребляется орудие, “рало” называемое, которое делается наподобие бороны с одним рядом 5-ти или 6-ти больших деревянных зубов или клевцов, на которые накладываются железные зубья. Сие “рало” особливо на мягких землях иногда по нужде и по недостатку (т. е. по бедности, – Л. м.) служит и вместо большого плуга”[377]. В придонских степях, где “для первого года вспахано было, так в последующие два года пашня большим, тяжелым, двумя быками запряженным, граблям подобным ралом, которое отягощают дерном, только взрывается и так для нового посева достаточно приготовляется”[378].

Борона

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное