Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Правитель выглядел мрачно. На сандалиях играют огоньками самоцветы, шелковый черный балахон скрывает фигуру, на лицо натянут капюшон. Не угадать ни рост, ни сложение владыки. Справа от трона бездвижно, будто вырезанный из камня истукан, замер желтокожий советник. Толстый и низкий, с маленьким округлым подбородком, чуть скрытым под умасленной пурпурной бородкой, напоминал ленивую жирную лягушку – желто-зеленое одеяние и необъятный живот делали это сходство слишком явным.

Благополучие раджи охраняло не меньше трех десятков воинов. Облачены в кожаные рубахи с медными заклепками, каждая рука сжимает по мечу, изуродованные шрамами лица застыли уродливыми масками – в красном свечении они походили на существ из преисподней. Авенир вспомнил ужасные слухи о кровожадности раджи и поёжился от страха – неужто еще один Зуритай нарождается?

Чернокожий проводник подал знак гостям и опустился на четвереньки. Те последовали его примеру.

– Великий и превознесенный, безумный в ярости и блаженный в милости! Поставленный богами и равный им на земле, мудрейший из людей! Просители заявили о деле, касающемся любимцев раджи.

Раджа едва заметно махнул рукой. Ангриец поклонившись, поспешно скрылся за дверью. Советник заговорил:

– Всё, что касается любимцев раджи, касается сердца раджи. Представьтесь, о презренные!

– Я – Авенир, это – Марх.

– Марх! Маахелус, Маркус, Маархе! – у раджи оказался высокий пронзительный голос. Он повернулся к советнику, – оставь нас, Лахем!

Жирдяй с завидной поспешностью покинул зал. Властитель сошел с трона:

– Марх из Тарса, Знающий имя оружия, Подчинивший демона, Оседлавший ветер! – в голосе сквозила ненависть. – Убивший брата! На колени, душегуб и его соратник! Чем ты думаешь оправдаться?

Авенира прошиб пот. Он стоял на коленях, чувствуя, как соленые капли градом текут по лицу, как холодеют конечности и каменеет сердце, как трепещет естество. Марх был невозмутим. Он смотрел прямо на раджу. «Дурак, мы и так уже считай мертвы – а он хочет обеспечить нам пытки!» – мысли Авенира путались. – «Что же сказать в свое оправдание?»

– До… досто-чтимый, раджа, – волхв запинался, голос его не слушался. – На белом свете много людей с именем Марх. Мой соратник… он бы никогда не посягнул на справедливую власть.

– Да, я его убил. – Тарсянин сказал ровно, без страха, таким будничным тоном, если бы рассказывал о том, сколько мешков муки отгрузил в местной бакалее. Авенир поник.

В воздухе повисла тишина. Напряжение усиливалось. Сейчас раджа сожмёт кулак и воины набросятся на них – или изрубят на части, или уведут в катакомбы к уродцам, где их будут мучить. А когда они обезумят от пыток, их кинут на съедение псам.

– Не стоит меня благодарить, повелитель, – Марх улыбнулся. – Для меня, варвара, презренное золото будет вполне годной платой. Стать раджой в цвете лет намного приятнее, чем одиноко вышивать в башне, а потом, лет в сорок выйти замуж за одноглазого горбатого царька из дальних-дальних земель.

– Да, Марх! – потеплевший голос советника теперь исходил от раджи. – Твой язык также остер, как и твои сабли.

Властитель бросился на шею Марха и одарил сабельщика долгим поцелуем.

– И, по-прежнему сладок, – раджа скинул капюшон и Авенир изумленно уставился на девушку, с которой бился накануне.

Тарсянин приподнял волхва – того лихорадило:

– Успокойся, парень. Ты отлично держался, – Марх обратился к девушке. – Царица Эстер, извольте пригласить остальных наших спутников. Несколько дней тому назад ваша коллекция пополнилась юношей – если бы он мог, то сказал, что его кличут Парменом. И один из ваших янычар, заправляющий в Первой Чаше, доставил в Бангхилл мой ятаган – черненький такой с рубином. За услугу ему спасибо, право не стоило – я и сам бы донёс.

– Марх, – голос Эстер налился свинцом. – С первых шагов ты ведешь себя как крестьянин на скотном дворе. Пренебрегаешь этикетом. Плюешь на дипломатию. Выдвигаешь ультиматумы владычице величайшего халифата. И – о, Джебраил! – называешь меня какой-то третьесортной царицей! Какое варварство! Какая мерзость! Нет, когда-нибудь я тебя бичую, или отрублю тебе голову.

– Прости, о, раджа! – щеки волхва горели, мысли в голове путались. – Не обсудить ли дела в уединении? Я уверен, на ваших людей можно положиться, но ведь и у стен есть уши.

– Здесь только мы трое имеем голос! – отрезала Эстер. – Моя личная охрана лишена языков. Однако, ты прав, ученик Марха – продолжим беседу в моем бестиарии.

– В народе ходят слухи, что мой бестиарий – пристанище шайтанов, – Эстер спускалась по винтовой лестнице в подземелье. – Поддержание этих слухов стоит мне немало.

– Зачем? – Авенир, видя, как свободно ведет себя Марх, успокоился и дал волю любопытству.

– Ты умный юноша. И голова работает, – Эстер хохотнула. – Это же надо, топор Йорна так переиначить! Судьи даже уравняли нас в очках. Хотя на публику, из уважения, присудили победу мне.

Волхв явно был уязвлен. «Знала бы ты, что я был в состоянии одолеть тебя одним касанием».