Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

– Врос. Что же теперь делать? – мидиец перелил горячий настой в мех. – Прогулка к Эстер переносится. Заберу-ка я тебя в свою цитадель, там и покумекаем. Не оставлять же носителя турмалина без присмотра.

Халила и Сафида охватило сизой дымкой и вихрем выбросило из пещеры.

С высоты птичьего полета виднелась лишь захолонувшая землю испарина. Ковром стелилась густая молочная дымка, туман скрыл опасную болотистую топь. То тут, то там вздымались вихри, из недр выбрасывались со свистом ядовитые пары. Протянувшееся на несколько лиг пристанище покойников, упырей, классорсизов, анцибулей и анчуток разделяло земли Трегонада и бескрайний мерзлый лес, за которым начинались владения Фаэлсиргра.

Сверкнула молния, затянула красно-черная морось. Дождь прибил туман, оголив низенький уродливый ёрник и зеленые мшистые кочки. Небо взорвалось, ярко осветив и согрев обиталище гнуса.

В поросшую разнотравьем кулигу втемяшился Моргот, вспахал мягкую землю, оставив после себя кирпично-черную жженую полосу.

Вслед за огненным демоном коршуном пал вихрь. Полосы густого воздуха развеялись и открыли стоящего Халила. Возле ног лежал Сафид – шерсть зверя опалена, открылась темно-синяя шкура. Глаза по-прежнему мутные, дыхание ровное – как дитя у мамкиной груди, ещё не отошёл от магии костяного кануна.

Мидиец гневно вскинул руку – синие ленты оплели тело демона:

– Презренный сын Еннома – уходи, откуда явился!

Ленты засветились, затрещали и рассыпались снопами цветастых искр. Моргот тяжело поднялся, в рычании слышался смех:

– Я отвергнут царством тьмы и ни ты, ни сам Ишгар мне не указ. Мне нужен турмалин – отдай и останешься жив.

Старец достал канун, дёрнул струну. Сафида окутала тень. Моргот ухмыльнулся:

– Ты избрал смерть.

Воздух разорвали рыжие молнии. Халил ловко увернулся, ответив звучными «стрелами» кануна. Огненный шар проделал в растущем ёрнике уродливую черную дыру, оставив от деревьев лишь пепел и дым. Старец кинулся под мощную красную лапу демона, метнувшись за спину, вынул стилет и вонзил в загривок. Моргот ухватил мидийца за сапог, с размаху швырнул в мягкую ноздреватую землю.

Демон навис над свернувшимся Халилом, занёс когтистый кулак. Внезапно в бедро ударило с такой силой, что затрещала кость, а Моргота откинуло на другой край кулиги.

Удивленный, он даже не потрудился встать. Сосредоточенный и полный решимости, в боевой готовности стоял Сафид – взбугрившиеся мышцы, горящий животной яростью взгляд, бьющий в землю хвост – ни дать, ни взять, новоиспеченный демон.

– Меня пнули, как шелудивого пса? Презренные! Я не какой-то бесёнок первого круга. Я – властитель Огненного Еннома, смертные вы твари!!!

– Бывший властитель – не забывай. Тебя разжаловали. Пнули по одной – подставь другую, отступничек.

На земле собиралось деготное пятно. Оно сжималось, колебалось и вытягивалось, пока не стало человеком в фиолетовом парчовом халате и темной, украшенной цветными перьями, чалме. Лицо и кисти рук вместо кожи покрывала деготная пленка – пузырящаяся, воняющая серой и тленом. Вместо глаз светились два зеленых, передергиваемых оранжевым, огонька.

– Узнал, огневичок? Сколько сотен лет не виделись. А жаль, последний простак в нашем царстве извелся. Было даже грустно тебя подставлять.

Моргот вскочил, внутри заклокотала злоба, кожа раскалилась так, что капли не успевали упасть на тело. Повеяло жаром:

– Я тебя сожгу, выродок. Голлиос.

Деготь в притворном возмущении воскликнул:

– Вот как ты, тварь неблагодарная! Я же тебе почти брат, – и уже елейным голосом, протянул. – А я тебе от Ишгара подарочек припас. Предупреждающий. Если вдруг выживешь, не вмешивайся в наши дела – хуже будет.

Голлиос превратился в гигантский пузырь, взорвался, наполнив пространство смрадной жижей. В воздухе повисла грязная взвесь. Капли медленно опускались на мох, с легким шипением зарывались в землю.

Из дыр поползли многожки, стрекозы, гигантские жирные оводы – с клешнями и жалами. Они сматывались клубками, сливаясь, вырастая в лысошкурых уродливых зверьков. Одна многоножка проползла по ноге Сафида, оставив на толстой шкуре красный след.

Моргот подскочил, метнул в подползшего уродца огненный шар. Того разнесло на тысячи капель – капли упали в землю, и выползли наружу в виде тоненьких полосатых змеек.

Халил сидел прямо, скрестив ноги:

– Твоя злоба их питает. И яд видимо силён.

– Что ты об этом знаешь, старик? – прорычал Моргот, – язык моего «братца» в сотни раз сильнее земных ядов. Нацедил слюны, выродок.

– Не радуйся, демон. Не забывай, ты стал существом нашего мира – а значит, тоже смертен. Хочешь сбежать? Посмотри на небо!

Моргот поднял глаза. Над ними кружили сотни стрекоз, нетопырей и летучих скорпий.

– Твой брат – прирожденный артист. – Халил выудил тонкую трубку. – Он, вестимо, хочет устроить представление – сначала извести нас страхом, а потом высасывать жизнь по капле. Так?

Демон вспыхнул – наверное, это означало горькую усмешку:

– Да, в духе Голлиоса.

Халил посмотрел на застывшего Сафида, на растущие фигуры уродцев, на множающийся гнус. Лукаво улыбнулся: