Вельтаншаунг. Уровень первый

Я тогда жил в ладу с самим собой.

Помню ночное. Костер, вздымающийся в поле до самых звезд. Фырканье лошадей у реки.

И не забыть те байки, что травили мы, усевшись в кружок. Эти смешные сказки: про анчутку, озоровавшего в курятнике; про лешего, в зипуне одетого наизнанку; про мертвых с косами вдоль дорог.

Мы тогда все верили в доброго царя, от которого жадные фабриканты скрывали истину. Да, славное было время.

Это потом, когда пламя гражданской волны охватило страну, как пожар, приходилось быть осторожным. Власть менялась ежедневно. Нужно быть постоянно начеку. Наверное, именно жизнь выковала из меня разведчика, словно провидению нужно было отправить меня сюда и показать, как человеческое безумие охватывает народы и страны.

Бросив последний взгляд за окно, я потянулся. Какое счастье, что, на этот раз, я выспался по-человечески. Да, шея затекла, но зато меня не преследовал повторяющийся кошмар с фашистом, убивающим меня. Эти начищенные сапоги победителя на уровне глаз — этот образ начинает уже бесить. Наверное, потому, что я боюсь именно такого конца.

Я поднялся на ноги, подошел к краю, посмотрел вниз. Прыгать рискованно: площадка с обрушенной лестницей вся в остроконечных обломках. И всюду торчат штыри арматуры. Можно так неудачно приземлиться, что никакое волшебное зелье уже не поможет.

Но жизнь продолжается. Я расстегнул штаны, помочился, нацелившись на стену, чтобы оставить свое прибежище чистым и в то же время не выдать себя лишними звуками.

Теперь бы умыться и поесть.

Внизу есть столовая, вот только как туда попасть?

Я застегнулся, отметил, что у гимнастерки оторвана пуговица на животе, а в правом рукаве дырка от шальной пули.

Отступив назад, я вдруг поскользнулся, нелепо взмахнул руками и упал, стукаясь головой о табличку с годами жизни мужчины, а ногами — по датам женщины. И тут над головой что-то натужно заскрипело.

Я исхитрился вывернуться и подняться на ноги. Мужской портрет уходил в стену, открывая провал, из которого пахнуло сыростью.

Я с удивлением заметил, что отпечатки моих ботинок попали на две восьмерки. Видать, головой я угодил в восьмерку года смерти ученого. Что ж, это вполне могло быть паролем. Но сам бы я об этом никогда б не догадался.

Несколько секунд я стоял перед входом в неизвестность: что там? Альтернативный спуск в подземный тоннель или тайник, кончающийся тупиком?

А вдруг — это один из лазов, что ведет за стены замка? Это было бы чудом. Нет, не отпустят меня так просто черные фашистские боги. Они еще не наигрались.

Одно радует: движение воздуха есть. А там, где сквозняк, всегда есть выход или хотя бы отдушина, а значит, и возможность расширить дыру, точно зная, что куда-нибудь да выберешься.

Сдается мне, что проход широким быть не может. Скорее всего, — шагну сейчас в бездну и меня пронесет через этажи как с горки на санках. Но что на выходе? Не переломать бы ног.

Я протянул руки вперед и коснулся пальцами противоположной стены. Теперь я даже стал различать серое свечение камней, глаза привыкали к мраку. Я не двигался, а продолжал ощупывать пространство. И вдруг, о чудо! — наткнулся на рычаг. Щелкнул механизм, лязгнули шестеренки и сверху начала опускаться веревочная лестница. Значит, этот сюрприз не древний, и это радует — хотя бы веревка не оборвется.

Я дождался, пока тряпичные перекладины спустились, стал на них ногами и медленно, вместе с лестницей, как на эскалаторе, поехал вниз.

Все-таки немцы народ практичный. Все сделано с толком, с чувством, с расстановкой. Не успел я об этом подумать, как веревочная лестница дернулась, словно в шестерни, которые были в спусковом механизме, хулиган воткнул гаечный ключ. Это враги вставляют мне палки в колеса!

И точно: сверху замелькали огни фонарей:

— Он здесь, герр гауптштурмфюрер! Огонь?

— Он нужен живым! Дуйте за ним.

«Да как они меня нашли?» — подумал я, прыгая вниз с лестницы.

Ударившись плечом о стену, я вдруг ясно понял, что меня выдал скрип механизмов. Нацисты всполошились и спустились вниз на канатах. Что ж, это логично. Так и должно быть в реальной жизни. Это ведь не опиумный сон. Наверное…

И то, что немцы не всегда сбегались на шум стрельбы или грохот взрывов еще не говорит о том, что нацистами управляет какая-то сила.

Если врагов ведут бесы, то меня — ангелы? Или, тоже, — демоны, но другие, враждебные Германии?

Я еще раза три припечатался к выступам стен, слава богу, телом, не головой, и рухнул в стог сена. Продуманные эти фашисты. Соломки подстелили, видимо знали, где упадут.

Я выкарабкался из стога. Что дальше? Ни фонаря, ни спичек. Да, глаза попривыкли к полумраку, очертания стен видны в серой пелене, но что толку? Я замурован в овальной комнатушке!

Скелетов не видать, значит, есть он, тайный выход!

Я кинулся простукивать стены. Где же рычаг или кнопка?

Сверху раздался шелест. Так, наверное, змея спускалась по шнурку в «Пестрой ленте» Конан Дойля. Меня охватила паника. Я мгновенно взмок, даже ладони стали мокрыми. И противно заболела голова.

Выход есть! Его не может не быть!