Вельвет

Бегемот убрал бумаги под мышку и склонил голову набок.

– Да ну? Что ещё расскажете?

– Я хочу понять: заметили вы что-то или нет?

– Тогда спросите того пердуна, которого она называет своим врачом. Потому что меня она к себе не подпустила.

Михалыч без особых усилий изобразил непонимание. Бегемот закатил глаза, и они пару раз повторили эту пантомиму, пока врач не прошептал под нос что-то похожее на ругательство.

– Сморогдин. Кажется, такая фамилия. Голубь с каким-то сыпучим наполнителем. Семейный врач. Шуршит децибел на двадцать при каждом движении.

Фамилия была Михалычу незнакомой. Он записал ее в блокнот, старательно выводя печатные буквы, и просяще посмотрел на врача.

– Ну хоть что-нибудь осмотрели? Заметили? Да-да? Нет-нет?

Бегемот засопел, махнул бумагами и пошёл прочь, забыв на стойке медицинский степлер.

– Да я же пытаюсь ей помочь! – без особой надежды крикнул Михалыч и, пока никто не видел, уронил степлер к себе в карман.

– Ушибы наполнителя, – бросил врач, не оборачиваясь. – Получены неделю или две назад. Похоже на домашнее насилие.

***

Омерзительно-розовое здание, где вел прием Сморогдин, находилось по соседству с Госбанком и Первым художественным электротеатром. Типичная местечко, в котором двери открывает фотоэлемент, а обычный зверь чувствует себя лишним на празднике жизни.

На первом этаже располагался ресторан, и играло что-то новогоднее; со второго по четвертый тянулись офисы известных юристов, психологов, предпринимателей и других общественных паразитов.

Михалыч поднялся на третий этаж и прошел по тихим коридорам. Его ждала серая дверь с электронным замком и металлическими буквами.

СМОРОГДИН В.В.

ДМН.

ПН-ВТ

Был вторник, но на стук никто не ответил. Соседи по этажу заявили, что видели Сморогдина за последние полгода пару раз да и то лишь с зайцем и авокадо.

Михалыч побродил туда-сюда, постучал снова. Подождал еще, а потом яростно потер лапы друг об друга.

– Один поросёнок разжег костёр, второй запустил атомную станцию. Третий плотину купил на реке, а четвёртый…

Медведь коснулся замка и содрогнулся от статического разряда. Голубая молния забегала между лапой и дверью, пошел дымок, где-то щелкнуло.

– Тоже мне, прогресс.

Приемная врача оказалась крохотной, как тюремный карцер, но занятно обставленной: ярко-красная мебель, полированный столик с пачкой прошлогодних журналов, бюст уродливой обезьяны в медицинской шапке. Пахло натуральной кожей, пылью. Полы застилал двухцветный линолеум, серебристо-зеленый, на котором можно было играть в шахматы. Казалось, владельцы очень хотели произвести впечатление, но плохо понимали, как это сделать и где найти деньги.

В барочном зеркале обнаружился медведь с вставшей дыбом шерстью, как и следовало после удара током. Михалыч причесался, потом вытряхнул мусорную корзину: в ней нашёлся только порванный договор на оплату медицинских услуг, подписанный Зубовым. Несколько строк в договоре подчеркнули. Приглядевшись, Михалыч обнаружил в подчёркнутых предложениях пару орфографических и пару грамматических ошибок и живо представил высокомерную заячью морду, владелец которой отказывается заверять документы, пока все запятые не будут расставлены по местам.

Больше ничего интересного в кабинете не виднелось, в том числе и обычных примет врачебного приема: стетоскопа, запаха хлорки, медицинского наполнителя, застиранного белого халата.

Если тут и осматривали пациентов, то как-то поверхностно, на отвали.

Михалыч посидел в истерически-красном кресле, полистал журнал, поднял тяжелённый бюст и обнаружил под ним отверстие с микрофоном.

– Здрасьте.

Вернув обезьяну на место, Михалыч еще раз обошел кабинет. Посмотрел в окно. За стеклом беззвучно ехала молочная цистерна, а на подоконнике лежал угол книжной страницы: с окончаниями нескольких строк и куском библиотечного штампа. На месте номера страницы чернел знак, вроде подсвечника на три свечи.

***

Уже час Михалыч изучал в библиотеке «Большой академический словарь», но, кроме головной боли, тот ничего не приносил. Не помогла и «Энциклопедия всего на свете», и поиск в картотеке, и разговор с седым, как плесень, библиотекарем-орангутангом.

Почувствовав, что его мутит от голода и чтения, Михалыч встал из-за стола и прошёлся промеж книжных полок. За окном мел снег, и деревья гнулись от невидимого и неслышного ветра едва не до земли. По улице спешили редкие прохожие, высоко подняв воротники и прикрывшись зонтами; за библиотечными столами тихонько шуршали посетители: два пожилых енота, велюровый барсук и худенький студент-слон.

Гуляя так, Михалыч забрел в отдел, посвященный Высокому народу. В углу стояла карликовая сосна, украшенная к Новому году вместо елки. Со всех сторон смотрели книжные призраки ушедшей цивилизации.

М… Н… О… П… Р… С…

Михалыч, к своему удивлению, увидел знак-подсвечник – на соседней полке снизу, у левой стенки шкафа. Он вытащил увесистый том и осмотрел.

БЕЛОЯНОВА В.М., МАРТЫНОВ А.К., СЫРОВ С.А.