Вена: история города

В марте 1938 года все мечтания пришли к своему завершению. Австрия отныне перестала существовать, появилась Восточная Марка — Остмарк, и то, что это было воспринято массами с энтузиазмом, в наше время уже не является тайной. Так же как и то, что многие были очарованы национал-социализмом, и ужас и террор не вызывали у них отторжения. После Второй мировой войны существовало много мнений по поводу отношения к Германии. И если Адольф Шерф, позднее ставший председателем Социалистической партии Австрии, еще в 1943 году заявил, что австрийцы «исчерпали свою любовь к Германии», то более половины населения еще в 1950-х годах не ощущали себя единым австрийским народом. И только в 1999 году на вопрос, существует ли единый австрийский народ, 83 процента населения однозначно ответили «да».

Историки относят возникновение, мягко говоря, смешанных антигерманских настроений к моменту франко-германской войны 1870–1871 годов. По их мнению, австрийцы так и не смогли оправиться от травмы, когда Германская империя смогла образоваться после победы Пруссии над Францией без них. И неслучайно, что до сих пор существующее презрительное словечко пифке, которым австрийцы называют немцев, возникло как раз в связи с этой решившей все войной. Бывший начальник штаба Готфрид Пифке сочинил марш, с которым немецкие полки ровными рядами шли в наступление. Молодая Германская империя казалась современным, прогрессивным и сильным государством, а Австрия — одряхлевшей, реакционной и увядающей. Саркастические слова прусского историка Теодора Моммзена относятся как раз к этому времени: «Баварец — это своего рода промежуточная ступень между человеком и австрийцем».

Этот штамп глубоко отпечатался в сознании и пережил все последующие времена, хотя Австрия все время стремилась представить свои слабости как сильные стороны. Возможно, из-за этой бессильной злобы до сих пор каждый немец, на которого австрийцы сердятся, которого презирают или ненавидят, по сей день остается пифке. Почему? Исследование австрийского комплекса неполноценности открывает перед психологами поистине бездонные глубины. Ко всему прочему этот комплекс, видимо, питается и убийственным отношением со стороны немцев. Они считают австрийцев дружелюбными и «милыми», но в то же время расхлябанными и не заслуживающими уважения. А в Австрии считают, что немецкие усердие, исполнительность, пристрастие к точности и порядку вызваны тупой ограниченностью и скудостью фантазии.

По мнению многих, до сих пор сказываются последствия стремления Австрии после войны приукрасить свою роль и очернить Германию. С 1945 по 1955 год 73 процента высказываний австрийских политиков о Германии были однозначно негативными, а какое-то время даже старались избегать слова «немецкий». В школьных расписаниях значилось «Изучение языка», а не «Немецкий». Все это вызвало также и обратную реакцию. Так, в 1951 году политик и член Австрийской народной партии Фердинанд Граф отнюдь не только от своего имени высказал соображения о великом германском единстве на одном из мероприятий баварского Христианско-социального союза.

Бруно Крайски в 1954 году согласился с Аденауэром в том, что Австрия является частью немецкого культурного пространства. В 1955 году велись острые дебаты по поводу того, какой спектакль должен открыть заново отстроенный Бургтеатр: «Эгмонт» Гёте или старая австрийская пьеса Грильпарцера «Король Оттокар». И выбрали в конце концов австрийскую пьесу.

Это противостояние до сих пор наблюдается в текущей австрийской политике. Австрия без энтузиазма восприняла объединение Германии, поскольку опасалась задержки собственного вступления в ЕС. И это не было лишено оснований, хотя в результате именно Германия содействовала вступлению Австрии в ЕС. Позже немцы опять вызвали волну раздражения, когда выступили против интересов Австрии, объединившись с новыми членами Евросоюза в борьбе за отказ от использования ядерной энергии. Когда Германия в 1998 году во время первого председательства Австрии в ЕС предложила ей организационную помощь, австрийцы, конечно, отклонили предложение. В результате в течение полугода Австрия оттягивала принятие любого важного решения и, в конце концов, все открытые вопросы унаследовала сменившая ее страна, а именно — Германия. Собственно и в отношении использования общего языка отсутствует какая-либо лояльность: не так давно, впрочем без особого желания, Австрии был объявлен бойкот, и об этом сообщили на немецком языке, после чего общеевропейские встречи министров перестали переводить на немецкий.