Венчание с бесприданницей

– Боже, да мама была бы счастлива! – всхлипнула Вера. – Вспомни, как она боялась, что я вовсе никогда не выйду замуж! Что меня будут считать «синим чулком»! Всё грозилась выбросить мои книги и целыми ротами в дом женихов водила! А мне с ними было только скучно и смешно!

– Надо полагать, с Тоневицким оказалось веселее?

– Миша!!! Я всего лишь была гувернанткой у его детей! Я никогда и в мыслях не держала…

– Зато он, кажется, держал! И нечего сверкать на меня глазами! Если мужчина ведёт себя достойно с дамой, ей не нужно убегать от него среди ночи! И мы все знали, что дело тут нечисто! И если бы не смерть мамы, которая нас всех из седла выбила, мы никогда не допустили бы этого союза! Саша остался старшим в семье и…

– Какой толк рассуждать о том, что могло бы быть… – медленно, потухшим голосом сказала Вера. – Ты прав, я не хотела этого брака. И, как только князь начал проявлять… мм… настойчивость, убежала из имения.

– Думаю, это была не настойчивость! – не унимался Михаил. – А настоящие грязные домогательства!

– Назови как хочешь, всё равно это уже не имеет значения. Я примчалась в Москву, нашла маму в тяжкой болезни, месяц не отходила от неё и почти уже всё забыла… Потом мамина смерть, похороны, поминки… помнишь следующий день после похорон? Вы тогда уехали отдавать визит Растолчиным, а я осталась дома одна. И вдруг Егоровна объявляет, что меня хочет видеть его сиятельство князь Тоневицкий! – Вера вздрогнула, плотнее закуталась в шаль, начала ходить по комнате. Михаил молча, внимательно смотрел на неё.

– Князь попросил прощения за всё… И сделал мне предложение. Видит бог, Мишка, я бы отказалась, если бы не дети! Они, видимо, слишком привязались ко мне за эти три года, ведь у них не было матери… Целый месяц – истерики Аннет, тяжёлая болезнь Коли… Ведь доктора всерьёз утверждали, что он умрёт! Ну, скажи сам, скажи, как я могла не вернуться?! Чтобы потом мучиться до конца дней своих из-за того, что на моей совести – смерть мальчика?

– Но ты вовсе не обязана была принимать предложение Тоневицкого! Ты могла бы вернуться на место гувернантки и…

– Миша, Миша! Ведь это – провинция, а не Москва, где никому ни до кого нет дела! Я ещё не успела вернуться домой – а весь уезд уже знал, что гувернантка Тоневицкого убежала от него ночью чуть ли не в одной рубашке! Моей репутации, без всякой моей в том вины, пришёл конец! Мне бы уже не удалось получить ни одного приличного места! А если бы я ещё, как ни в чём не бывало, вернулась в дом князя, все окрестные кумушки принялись бы судачить, что дочь Тоневицкого воспитывает падшая, безнравственная особа! Как бы это сказалось на будущем Аннет?

– Господи, Вера, ты готова думать о чьём угодно будущем, только не о своём собственном! – вспылил Михаил. – Да тебе же всю жизнь было наплевать на любые сплетни!

– Не кричи, разбудишь прислугу, – тихонько сказала Вера. Прикрыв глаза, подумала: нет, не поймёт… Даже Миша не поймёт. Даже он, любимый брат, товарищ по всем детским играм, неподкупный хранитель всех её тайн, не поймёт и не почувствует того, что чувствовала она после страшного дня похорон матери. Жизнь казалась конченой, надежды на счастье – рухнувшими. Она знала, что теперь больше никогда не сможет вернуться к работе гувернантки, не сможет содержать себя сама. Конечно, у Веры были братья, которые никогда не оставили бы её в нищете; в конце концов она без труда смогла бы выйти замуж, желающих всегда было предостаточно, но… но мама была права: для Веры книги были всегда интереснее мужчин. Братья приводили в дом своих друзей, мать знакомила Веру с сыновьями своих подруг, – а ей уже через десять минут разговора с молодым человеком делалось смертельно скучно. Каждое его слово Вера знала наперёд, каждый комплимент уже слышала когда-то. Особенно невыносимо было следовать советам матери и не заговаривать ни о литературе, ни об истории: госпожа Иверзнева была убеждена, что подобные речи из уст девиц отпугивают женихов раз и навсегда. Очень быстро Вера поняла, что так оно и есть. Лишь один человек мог не только без страха выслушивать её рассуждения о прочитанном, но и с удовольствием поддерживать разговор. Человеком этим был корпусный приятель Миши, Никита Закатов.

Была ли она влюблена в Никиту? Вера сотню раз спрашивала себя об этом и ни разу не могла дать ответ. Много лет Закатов входил в дом Иверзневых как в свой собственный, Вера считала его одним из своих братьев и обращалась с ним как с братом, искренне не замечая его пристальных, неотрывных взглядов. Да, права была мама, она всегда была совершеннейшим «синим чулком»… Она ничего не видела и ничего не понимала, увлечённая своими занятиями, книгами, уроками, учениками… Почему Никита ни разу не объяснился с ней? Вера не знала.

Она вышла замуж за князя Тоневицкого, не выдержав даже приличного срока траура по матери. И прямо из церкви уехала с мужем в его имение Бобовины. И поняла, что сделала единственно правильный выбор, когда к ней, едва коляска вкатилась во двор, с крыльца кинулась осунувшаяся, непричёсанная Аннет с полными слёз глазами: