Вендари. Книга первая

– Да нет. Ничего. – Мать уйдет, оставив ее в покое. Отчим уйдет. Дом опустеет. Останется лишь монолитная река, которая будет течь в сознании куда-то вдаль – незримую, бесконечную, добраться до которой у Дарлы не хватит времени. Ни у кого не хватит времени. Хотя там, вдали, все равно ничего нет. Лишь пустота, которая дала начало всему сущему в мире, и в которую когда-нибудь этот мир превратится вновь. Но пока река жизни плывет вдаль и это главное. Пока можно идти рядом с ней, поднимая сандалиями придорожную пыль или сбивать босыми ногами предрассветную росу с травы, которая стелется вдоль дороги, покрывая пологие берега. Невозможно лишь остановиться. Да и нет такого желания. Дарла подошла к самой реке и пошла рядом, позволяя монолитным водам изредка касаться своих ног. Поверхность реки была зеркальной, и она могла видеть свое надломленное течением отражение. Девочка и старуха в одном лице плыли вместе с рекой. Ее образ плыл вместе с рекой куда-то вдаль. Дарла остановилась, но образ продолжил свое движение. Река уносила его, забыв о его хозяйке. Эта вечная река жизни, берущая свое начало в пустоте и смерти и направляющаяся в пустоту и смерть. Дарла испугалась и спешно побежала вперед, чтобы догнать свое отражение. Ноги предательски налились свинцом. Она начала потеть кровью. Испугалась. Заплакала от отчаяния, но и слезы были всего лишь кровью. Теплой, густой кровью. Дарла испугалась и проснулась.

Вечер. Взять чистую одежду. Наложить на лицо побольше косметики, чтобы скрыть следы старения. Отказаться от ужина. Отказаться от разговоров с матерью. Отчим на улице, смотрит на машину Эмилиана.

– Нет, я не скажу тебе, кто мой новый друг, – говорит Дарла. Отчим смотрит, как она садится в машину. В его мыслях есть много ненужной информации, но в них нет и намека на похоть, в которой так часто обвиняют приемных отцов. – И кстати, – говорит Дарла, перед тем, как уехать. – Ничего личного. Ты мне даже нравишься. Правда. – Она дает по газам, оставляя его в облаке пыли. Улица затерявшегося в пустыне города кажется бесконечной. Она тянется вдоль домов, подобно реке жизни во сне Дарлы. Такая же вечная, такая же уходящая вдаль, теряясь за недостижимым горизонтом.

Теперь подруги. Подруги Дарлы из той, другой жизни, ушедший безвозвратно вдаль, как дорога уходит за горизонт, как река уплывает в пустоту. Дарла ничего не чувствует. Не чувствует то, что должна была чувствовать прежде, раньше. Никаких сожалений. Никаких сомнений. Жизнь изменилась. Мир изменился. Подруг зовут Лекси и Айна. Когда-то они учились с Дарлой в одной школе, в одном классе. Когда-то они были одногодками. Когда-то в прошлом. Теперь уже все изменилось. Теперь их голос раздражает Дарлу. А их мысли… О, эти мысли! Неужели когда-то она сама была такой же? Неужели когда-то в ее жизни была такая же пустота, которая еще хуже, чем мерзкие тени, которые кружатся рядом с Эмилианом. И их мечты. Их желания. Дарла заставила себя не читать их мысли, не заглядывать в их воспоминания, где находилось место и ей – ей прежней. И там, в этих воспоминаниях, она была такой же, как ее подруги. От этого начинало тошнить. От этого на лице начинали появляться метаморфозы, которые остановить было крайне сложно. Позволить своей новой природе взять верх. Разорвать эти хрупкие глотки. Дарла слушала бесконечную болтовню бывших подруг и продолжала представлять, как расправится с ними, пока не поняла, что может блокировать их мысли и воспоминания. В тишине было уже лучше. Если бы еще заставить их заткнуться.

– А ну, признавайся, чья это машина! – потребовала у Дарлы Лекси. Ее ресницы хлопнули. Один раз. Другой. Худая и высокая. Со сгрызенными ногтями, покрашенными розовым лаком. На босых ногах ее надеты мокасины. Шорты лилового цвета. Майка. Кожа загорелая, смуглая. Айна на ее фоне со своей бледной кожей, которая никогда не загорает, похожа на больного человека, лишь недавно вышедшего из клиники. Айна много молчит, а если открывает рот, то все понимают, что она говорит ерунду. Даже Лекси и та понимает. И еще сама Дарла – третья подруга. И у каждой из них были свои мечты. Мечты, которые никогда не сбудутся. Мечты, о которых они забудут, раньше, чем наберутся смелости, чтобы покинуть этот город. Покинуть потому что это первый шаг к исполнению их робкой мечты. Но мечты мертвы. Они вынашивают их в своем сознании, словно матери, которые вынашивают в своем чреве мертвых детей, не зная об их смерти. – Так и кто твой новый мальчик? – не отстает Лекси.

– Мальчик? – Оживляется Айна. Ее коровьи, блеклые, словно у рыбы глаза, округляются. – А Свон знает?

– Нет, конечно, – говорит Дарла, заставляет себя улыбаться.