Вендетта для бешеного пса

Барти старался не смотреть на родителя и сосредоточился на кружащихся в воздухе пылинках, поднятых в воздух взмахом швабры, сияющих в свете солнца, будто рождественские снежинки. Вообще, он был не против получить образование. В отличие от своих ровесников, он был серьёзным и вдумчивым. Но из-за отсутствия уверенности в себе ему казалось, что он не справится с возложенной на него ответственностью и не оправдает отцовских ожиданий. Порой он ощущал себя таким же мелким и ничтожным, как эти пылинки. Бесполезным и недостойным того, чтобы на него затрачивали средства из семейного бюджета.

– Вот и хорошо, – кивнул отец, поднимаясь. Барти с сожалением закусил губу, снова обещая себе в следующий раз обязательно поговорить с отцом начистоту. Мистер Баркли подошёл к нему и похлопал по плечу. – Знаешь, твоя мама бы гордилась тобой.

Что-то кольнуло под рёбрами. Стало обидно вдвойне оттого, что отец не считался с ним, и оттого что манипулировал его чувством тоски по матери. Порой Барти казалось, что отец мстит ему таким изощрённым образом. Мстит за то, что рождение Барти стало причиной её затяжной болезни и последующей кончины. Сам Барти маму едва помнил. Ему было четыре, когда её не стало. Но разговоры родных о том, какой замечательной, доброй и отзывчивой она была, и как несправедливо с ней обошлась жизнь, сформировали в нём скрытое чувство вины и затяжное ощущение потери близкого человека.

Иногда Барти думал, что его робость перед девушками возникает именно из-за этого ощущения. Ведь девушки так слабы. В этой связи его не до конца осознанный интерес с парням, выглядел вполне логично. Но даже если себе Барти мог объяснить, откуда берётся то, чему бы не следовало браться, то вот окружающих его людей, семью и друзей, никакие объяснения бы не устроили. «Грешник и содомит», – так бы назвал его пастор, реши тот открыться ему. Остальные бы, вероятно, вообще не стали ничего говорить. Перестали бы даже смотреть в его сторону. Так что ему оставалось лишь гнать от себя странные мысли и изо всех сил притворяться нормальным.

***

– Закон есть закон, Реордон, мы не оберёмся проблем, если начнём торговать выпивкой из-под полы, – мистер Баркли сурово навис над столом, пытаясь донести свою мысль до оппонента. В этом споре им стал хозяин соседней лавки мистер Бёрк, торговавший вином до введения сухого закона (1).

Барти стоял в дверях лавки и наблюдал, как собравшиеся торговцы квартала один за другим меняют мнение, принимая сторону отца. Он думал, что будь у его старика такая возможность, он точно стал бы первоклассным адвокатом, ибо его дар убеждения был по-настоящему исключительным.

– Довольно лицемерно с твоей стороны, Мёрдок, говорить о законе, когда сам торгуешь втихаря мун шайном (2)!

– Я гоню только для своих, – мистер Баркли обвёл взглядом мужчин, собравшихся за столом. Те закивали в подтверждение его слов. – Ты же предлагаешь продавать контрабандный товар прямиком из Канады. Ты рискуешь обречь нас не только на проблемы с полицией и федералами. Даже дети знают, кому принадлежит подпольный алкогольный бизнес в Милуоки. Вы как знаете, а я не хочу навлечь на себя гнев Тони Гамбино.

Мужчина скрестил руки на груди в ожидании аргументов Бёрка. Тот, немного раздосадованный тем, что его предложение не нашло отклика, некоторое время молчал, покручивая пышные седые усы с рыжими следами от табака.

– Да кого вообще будут волновать пара десятков бутылок ирландского виски?! – воскликнул он наконец, хлопнув по столу открытой ладонью. – К тому же Стэнли Маклафлин обещал позаботиться о том, чтобы Гамбино не прознали про наши дела.

– При всём уважении, братья Маклафлины не самые надёжные партнёры, – вступил в разговор хозяин обувной лавки Дарби Уайт. – Уже десять лет я плачу им за крышу, но до сих пор они сумели защитить меня лишь от самих себя. Да простит меня Господь за эти слова, но, будь моя воля, я бы лучше вёл бизнес с семьёй Гамбино. Сицилийцы хотя бы знакомы с понятием чести и держат данное слово.

Заявление старика Уайта вызвало недовольный ропот среди собравшихся. Ирландцы не любили и побаиваюсь сицилийцев, а потому старались не пересекаться с ними в делах. Мистер Баркли, опасаясь негативной реакции, поспешил успокоить всех.

– Друзья мои, никто не призывает вас вести бизнес с мафиози. Я уверен, что слова Дарби – не более чем патетика. И он всего лишь хотел подчеркнуть, что не стоит доверять Маклафлинам. Времена сейчас непростые. Мы все выживаем, как можем, потому я не требую от вас сиюминутного решения. Мы все должны хорошенько обдумать этот вопрос.

Мистер Баркли наконец обернулся к Барти. На его лице застыл немой вопрос.

– Я сдал экзамен, – улыбаясь, ответил Барти.

В глазах отца блеснули слёзы. Он быстрой поступью подошёл к Барти и обнял его. А затем подхватил его под руку и потащил к столу.

– Здравствуй, Бартоломи, – завидев его, кивнул отец Эбби, мистер Келли. – Как твои дела?

– Мой сын сегодня сдал последний вступительный экзамен в Чикагский университет! – гордо произнёс за него отец, сжимая плечо Барти. – Мой мальчик станет юристом!