Вендетта для бешеного пса

Она бросила на него отчаянный взгляд. Крохами незамутнённого разума Барти осознавал, что не имеет ни причин, ни права злиться на Эбби. Но не злиться вообще он не мог. Внутри него клокотало чёрное отчаяние и лютая злоба на несправедливость жизни, на людей вокруг, но в первую очередь на самого себя. Прикусив язык, чтобы не сорваться на подруге, он довёл её до церкви, за которой располагался многоквартирный дом, где жила её семья.

– Останешься сегодня у нас? – спросила Эбби, сочувственно склонив голову на бок. – Места немного, но мы потеснимся.

– Мне нужно побыть одному, – ответил он, отпуская её руку и отступая на полшага назад.

Она собиралась что-то возразить, но, глядя на его выражение лица, не стала. Барти проводил её взглядом до входной двери и поплёлся назад. Он понятия не имел, что ему делать теперь, просто чувствовал, что должен вернуться в их разрушенный дом. Будто от его возвращения время могло обернуться вспять.

Погода начала проясняться. Ветер сменился на северный. Вместо крупных хлопьев с неба повалила мелкая колючая крупа. Она попадала Барти за шиворот, больно била в глаза, заставляя морщиться. Но он продолжал идти вперёд, напрочь потеряв ощущение пространства и времени.

Свет фар осветил улицу далеко впереди. Барти редко видел автомобили в ирландском квартале, если не считать полицейских или тех же пожарных. Но эта машина по очертаниям была явно легковой. Такую модель Барти видел лишь раз, будучи подростком, и настолько сильно впечатлился, что запомнил, кажется, на всю жизнь тот Роллс-Ройс.

Автомобиль затормозил неподалёку от проулка, где Барти едва не поломал себе конечности об останки оконных рам и дверных косяков. Что-то заставило его отступить в тень, отбрасываемую козырьком пекарни. Он, прищурившись, всматривался в фигуры людей, появившихся из недр автомобиля. Их было трое: статный мужчина средних лет, сутулый громила и поджарый седовласый старик, управлявший авто. Барти затрясло, когда он понял, что говорили они между собой по-итальянски. Он сжал кулаки и прислушался. Языка он не знал, но попытался по обрывкам знакомых слов и выражений вникнуть в контекст. Мужчины говорили о пожаре. Громила и старик называли человека в пальто «господином» или «синьором Гамбино». Когда громила упомянул что-то об алкоголе, у Барти будто все внутренности скрутило узлом. Он вспомнил собрание в их лавке и слова отца о том, что весь алкогольный бизнес в городе принадлежит Тони Гамбино. Его затрясло от гнева. Он не мог поверить, что сицилийцы устроили погромы лишь из-за того, что кто-то из торговцев вступил в сговор с Маклафлинами. Однако слишком много было совпадений. К тому же Тони сам приехал оценить результат работы своих людей.

Барти стиснул зубы до скрежета. Нет, он всё это так не оставит! Тони должен поплатиться за свою жестокость. Не отводя взгляда от сицилийцев, он подобрал с земли ржавый металлический прут.

– Бешенный пёс! – крикнул он, делая шаг из темноты, пряча своё оружие за спиной.

Мужчина обернулся на голос и Барти смог подробнее рассмотреть его лицо. Он был довольно хорош собой для итальянца, хоть и имел изъян в виде шрама на лице. От проницательного взгляда его тёмных глаз Барти всё больше и больше чувствовал робость, а от чуткого выражения лица, его практически выворачивало наизнанку.

– Что за чёрт! Ты кто такой? – спросил мужчина. Громила предостерегающе вышел вперёд, но тот покачал головой, приказывая ему отступить.

– Ты убил моего отца. И ты умрёшь за это! – произнёс Барти, сильнее сжимая гибкий прут в ладони.

Барти бросился на Тони, но прежде чем успел преодолеть те несколько ярдов, что разделяли их, фигура громилы выросла перед ним и ударила его в солнечное сплетение. Барти непроизвольно согнулся и закашлялся. Дышать стало трудно. Он изо всех сил пытался взять себя в руки и продолжить начатое, хоть где-то в глубине души и понимал, что уже проиграл. Второй удар выбил прут из руки, та хрустнула и повисла, неестественно изогнувшись в плече. Барти позорно взвыл, но сразу вслед за этим получил в удар нос и был опрокинут на стылую землю, покрытую сажей и тонким слоем подтаявшего снега.

Кровь из разбитого носа заливала губы, попадала в рот, тонкими струйками стекла по щекам. Барти лежал на спине, пытаясь дышать. Слушая шум в ушах, глядя, как кружатся снежинки. Думал, какой же он идиот, что попёр вот так один безоружный на гангстеров. А теперь он умрёт. От этой мысли стало немного страшно. Но может, он снова увидит отца?

– Заберём его с собой, – проговорил вполголоса Тони, склонившись над ним. – Он мог что-то видеть.

– Но синьор… ирдандцам нельзя доверять.

Тони, не ответив на возражения, скрылся в авто. Старик поспешил следом. Громила, что-то недовольно проворчав, пнул Барти в живот, а затем подхватил на руки, будто тряпичную куклу, и сунул в багажник.