Читаем Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence полностью

Этот прием поэтизирует повествование, придавая ему динамику и особую лиричность, контрастно противостоящую общей сатирической тональности книги.

Далее, мы встречаемся со стилистикой, относящейся к области «исторических цитат». В «хронике» петушинской революции наблюдаются характерные для этого жанра черты: короткость фраз, перечисление фактов, насыщенность событиями, сдержанность авторского комментария и т. д… Кроме того, текст насыщен пародиями на газетные и пропагандные штампы:

Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости… (132)

________________

«В мире пропагандных фикций и рекламный вывертов – откуда столько самодовольства?» Я шел в Гарлем и пожимал плечами: «Откуда? Игрушки идеологов монополий, марионетки пушечных королей – откуда у них такой аппетит?» (179–180).

Простонародная речь, устный фольклор и вульгаризмы: поэма изобилует парафразами и вариациями пословиц, поговорок, «крылатых слов», уличных выражений и просто ругательств:

…полгода я с ним на сеновале Бога гневила, все шло хорошо! (177)

________________

– Аппетитная приходит во время еды, – съязвил декабрист.

Все засмеялись (176).

________________

…в ближайший же аванс меня будут пиздить по законам добра и красоты… (141).

________________

Да коса-то, может, и прибывает: она, может, с прошлой пятницы уже ниже попы… А осенний день наоборот – он уже с гулькин хуй! (199)

Особый феномен, умело подчеркнутый автором «поэмы», – сращение несовместимых стилистических пластов, столь частое в советской официальной и разговорной лексике. Например, библейский размах и советские песни, в которых часто встречаются библейские реминисценции. В начале пути герой говорит, что он прошел Москву с «севера на юг, с запада на восток». Вспомним «Бытие»: «…Посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу»; с другой стороны, популярные песни, типа: «Поедешь на север, поедешь на юг, везде тебя встретит товарищ и друг…» или: «Дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону…» Географический размах – важный фактор агитационной практики. Или уже упоминавшаяся цитата из Гёте: «Не словом, но делом…» (135). Духовная философская проблематика, корнями уходящая в вековое пошлое, введена в доктринерскую лексику и часто встречается в официальном и официозном языке. Таким примерам несть числа. Обильное использование их придает «поэме» остро-парадоксальный дух.

«Москва – Петушки» – произведение многостилевое. Автор использует свободу письма, чтобы передать атмосферу, в которой отменяются и отбрасываются жизненный и творческий этикет, законы, запреты, ограничения и связанные с ними привычные формы. Употребление высокого стиля выявляет роковую трагичность петушинского путешествия. Вместе с тем мы сталкиваемся с профанацией библейского стиля, пародированием и осмеянием литературного, официального и официозного стилей. В текст введены травестийные элементы, непристойности, кощунства, подчеркивающие неизменную иронию автора. Веселая относительность восприятия, фамильяризация высокого стиля, неожиданные и комические стилистические мезальянсы – и обнаженность слова, рожденного в глубине экзистенциальной драмы, – в этом самобытная и запоминающаяся яркость прозы Венедикта Ерофеева.

Жанровые особенности «Поэмы»

Заглавие книги «Москва – Петушки», подзаголовок «поэма», посвящение другу «трагических страниц» и «уведомление автора» указывают на четыре классических жанровых направления с входящими в них ответвлениями, возможности которых затронуты в книге Венедикта Ерофеева.

1. Эпос: путевые записки, духовное странствие, апокриф, исповедь (доминирующий прием, подчеркнутый и усугубленный одноименностью автора и его персонажа), любовный роман, криминальная история (бегство, погоня, нападение с ножом, серия попыток убийства).

Обратимся к традиции эпоса путешествий, затронутой в «Москве – Петушках». Название книги содержит намек на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Жанровое определение «поэма» указывает на «Мертвые души» Гоголя, хотя сам Венедикт Ерофеев впоследствии отрицал это определение.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимосич Соколов

Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное