Венера Прайм

Животное несколько секунд колебалось, затем медленно вышло из укрытия. Он вскарабкался на ближайший алюминиевый лонжерон и уселся там, внимательно изучая Спарту.

Спарта хорошо знала это лицо – лицо перепуганного шимпанзе, с которым Говард Фалькон встретился лицом к лицу в последние минуты жизни Королевы. Очевидно, приказ Фалькона –  «босс, босс… иди» – все‑таки спас ему жизнь.

– Каждый раз, когда я смотрю в лицо шимпанзе, я вспоминаю, что это мой ближайший эволюционный родственник, – начала свою лекцию  Сингх:

– Я думаю, можно с уверенностью сказать, что никто из нас не понимает на фундаментальном, клеточном, молекулярном уровне, почему шимпанзе не выглядят и не ведут себя так же, как мы. После более чем столетия изощренных исследований мы все еще не до конца понимаем, почему мы и они выглядим по‑разному, почему мы и они можем заразиться одними и теми же вирусами, но болеем по‑разному. Мы не понимаем, почему люди могут читать, писать и говорить сложными предложениями, а они, в своем естественном состоянии, не могут. С генетической точки зрения мы настолько близки друг другу, что, вероятно, только мы, люди, можем заметить разницу.

Сингх повернулась к Спарте,  одарив ее своей тонкой улыбкой:

– Я сомневаюсь, что инопланетянин, какой‑нибудь пришелец с другой звезды, вообще смог бы установить различие, разве что при помощи сложных инструментов. Это говорит о том, что огромные эволюционные различия могут быть достигнуты тончайшими физическими настройками.

– Но только это должны быть правильные настройки, – сказала, тихо, как бы про себя, Спарта.

Глаза Сингх расширились на долю миллиметра и она повернула голову к шимпанзе:

– Стег! Иди поздоровайся с Холли.

Она сунула руку в карман куртки и вытащила оттуда кусок чего‑то коричневого и рассыпчатого.

Стег с видимым усилием отпустил проволочную сетку, один за другим отдергивая пальцы левой руки, затем потянулся за протянутой пищей. Он жадно сунул ее в рот и принялся жевать. Его рот был полон, а мускулы тяжелой челюсти скрежетали, темные зрачки были обведены желтым, его любопытство трогательно смешивалось со страхом. На голове был виден широкий шрам.

– Он не может говорить? – спросила Спарта.

– Уже нет. И понимает только нескольких простых команд, самых ранних, которые он выучил. И, как вы видели, его двигательные функции нарушены. Нейрочипы не могут помочь, разрушения мозговой ткани слишком велики. – Сингх вздохнула. – По уму Стэг примерно равен годовалому младенцу.

Спарта подняла глаза на такелаж, напоминавший внутренности исчезнувшей «Королевы Елизаветы IV». – Разве эта обстановка не вызывает у него болезненных ассоциаций?

– Как раз наоборот. В такой обстановке он и другие проводили самые счастливые дни своей жизни.

Сингх легонько погладила костяшки правой руки Стэга, которая все еще цеплялась за клетку. – До свидания, Стег. Холли придет снова.

Стег ничего не ответил. Он смотрел им вслед.

Свет с неба исчез. Их шаги хрустели гравием по едва заметной тропинке, очерченной низкими, тускло светящимися светильниками.

– Говард Фалькон знал о моей работе с шимпанзе и предложил, в случае успеха, испытать их, приняв в команду вновь строящегося гиганта. Именно его довольно небрежное предложение привлекло инвесторов, дало толчок программе улучшения межвидовой коммуникации.

– А почему он вообще заинтересовался этой программой?

– Он увидел преимущество в дополнении человеческой команды разумными шимпанзе, которые могли бы справиться с большей частью такелажной работы на этом огромном судне. Говард однажды сравнил его с летающим собором.

– Справляться с такелажем? Другими словами, выполнять опасную работу.

– Опасную для нас, но не для них. – Темные глаза Сингх блеснули в темноте ночи. – Этические соображения учитывались, инспектор, не сомневайтесь. Мы не создавали расу рабов. Эксперименты, проведенные на макете, показали, что шимпанзе не только чувствовали себя комфортно в условиях судна, но и были вполне счастливы там, наверху, среди рангоутов и такелажа. Во время предварительных испытаний ни один шимпанзе не пострадал.

Женщины вышли из‑за деревьев на открытое травянистое поле. Спарта остановилась и посмотрела вверх, рассматривая ночь.

Звезды над головой были похожи на флуоресцентный планктон, четыре или пять тысяч из них были видны обычному глазу в этой прозрачной атмосфере, в сто раз больше было видно более чувствительному глазу Спарты. На северо‑западе покрытые ледниками молодые горы. – Результат наползания тектонических плит друг на друга, которое постоянно меняло форму поверхности вращающейся Земли.

Через мгновение она повернулась к Холли Сингх:

– А Фалькон когда‑нибудь навещает Стэга?

– Фалькон больше не один из нас, – ответила Сингх.

– Почему ты так говоришь?

– После крушения Королевы он не появлялся в Индии. Он ни с кем не общается вне ближайшего круга коллег по проекту «Кон‑Тики». Наверное, из‑за того, что им пришлось сделать, чтобы спасти его.

XIV