Венера Прайм

– Еще год назад Амальтея считалась твердым телом. Если жесткость была искусственной, а сигнал медузы каким‑то образом отключил эту штуковину, то теперь Амальтея чувствует приливные силы Юпитера и гейзеры, это результат их действия. Если Амальтея действительно состоит в основном из воды, то расширения и сжатия, когда она вращается вокруг Юпитера, достаточно, чтобы она начала кипеть…

…Позже на орбите, Блейк, оставив остальных спорить о том, как и с кем связываются антенны, направился в тесную, но хорошо оборудованную лабораторию корабля.

Ему все‑таки удалось с помощью лазерного резака и ионной ловушки добыть несколько молекул чужеродного материала. Спектрометрия ему не очень помогла: никаких экзотических элементов не обнаружилось. Что бы ни придавало этой структуре необычайную прочность и долговечность, это, несомненно, было связано с ее кристаллической структурой, но от нее остался лишь молекулярный хаос, когда Блейк взорвал ее своим лазером.

Он сдался и занялся изучением образцов льда, которые они собрали. Они были более… наводящими на размышления. Он вглядывался в показания приборов, мрачно качая головой, когда заметил, что Форстер наблюдает за ним из проема люка:

– Привет. Пришли посмотреть, как я вспоминаю институтский курс химии.

– Ну и как успехи? – Брови Форстера нахмурились.

– Успехи? Какие успехи – сплошь неудачи. Попытка определить возраст льда по этим кернам, которые мы взяли сегодня, оказалась безуспешной.

– А в чем проблема?

– Получаются сумасшедшие результаты. В кернах показания, отличаются друг от друга на несколько порядков. Может быть, я учился по неправильным учебникам, может быть, они были переведены с эскимосского или финно‑угорского или еще с какого‑нибудь.

– Почему бы не поверить приборам? Один образец старый, другой молодой.

– Речь идет не о старых и молодых, сэр, а о молодых и очень молодых. Большинство образцов датируют этот лед миллиардом лет. Сравните это со льдом с Ганимеда, Каллисто или Европы, который составляет солидные четыре‑пять миллиардов лет.

Голос Форстера звучал грубо, но в нем слышалась улыбка:

– Это значит, что Амальтея не была частью системы Юпитера. Возможно, ее поймали позже.

– Тогда это значит, что Амальтея не была частью Солнечной системы. – Блейк хмыкнул. – Прислушайтесь, я говорю словами Рэндольфа‑Крикуна‑Мэйса.

– А самый молодой образец?

– Где‑то между тысячью и десятью тысячами лет, сэр.

– Да, возраст, – сказал Форстер, уже открыто улыбаясь, – и откуда этот образец?

– Прямо под инопланетной антенной.

– Возможно, это будет интересное место для начала поисков. – Форстер тихо вздохнул. – Жаль, что Трой с нами нет. Может быть, у ее культа нашлось бы что сказать по этому поводу.

– Ей бы не понравилось, если бы вы назвали «свободный дух» ее культом, профессор.

– Тогда «саламандра», или как вы там себя называете. Профессор Надь пытался просветить меня, но, боюсь, мне так и не удалось разобраться.

– Кроме того, «Знание» едва ли является полным. Там Амальтея не упоминается, насколько мне известно, – сказал Блейк, стараясь уйти от темы тайных обществ.

– Но, как‑то так получается, что Трой всегда знает больше, чем это так называемое «Знание», может быть и в нашем случае это так. Поэтому жаль, что ее нет. Что она делает там, на Ганимеде?

– Простите, я знаю об этом не больше, чем вы.

– Хм, Ну… жаль. Что еще ты можешь показать мне, мой мальчик? – Форстер повернулся к лабораторному столу и постучал пальцем по маленькому плоскому экрану лазерного спектрометра.

В ходе дальнейшего, углубленного анализа полученных результатов они сошлись во мнении, что лед похож на замерзшую в вакууме морскую воду.

XIII

«Майкл Вентрис» осуществил мягкую посадку на Амальтею. Его три ноги погрузились глубоко в пенистую поверхность. В отсеке оборудования, освещенный  рабочими лампами, «Ледяной Крот» был уже освобожден почти от всех креплений. Блейк и Форстер забрались в его кабину и пристегнулись. Рыжеволосый профессор заметно нервничал, вероятно он вспомнил о своей почти катастрофической экспедиции на Венеру.

– Ну, старина, как ты себя чувствуешь, – бормотал Блейк, – проводя тщательную предстартовую подготовку.

– У нас что очень «старый» крот, да? ‑ раздался по связи хриплый и веселый голос Джозефы Уолш.

– У этого «Старого Крота» силенок еще достаточно, – доложил Блейк, – проверка закончена, готов к старту.

Через несколько мгновений Уолш дала разрешение:

– У меня все в порядке, можете продолжать.

Блейк опустил прозрачный купол над их головами и запечатал его.

– Подтверждаю, атмосферное давление в норме, никаких заметных утечек.

На случай внезапной разгерметизации они были в мягких скафандрах, с  открытыми лицевыми щитками шлемов.

– Тогда я вас больше не задерживаю, –сказала Уолш.

Двери отсека разошлись, послышался вой двигателя электрокрана. Крота очень медленно подняли из трюма и вынесли за пределы корабля. Наверху звезды, внизу белый туман, на горизонте красноватое сияние, невидимого за горизонтом Юпитера.