Венера Прайм

– Металлизированные карты не допускаются в профессиональную игру по простой причине, – сказала она, ‑ с которой, я уверена, ты хорошо знаком. Их не так легко пометить зазубринами и булавочными наколками, как картонные, но очень просто наложить на них слабый электрический или магнитный рисунок, который может быть обнаружен соответствующим детектором. Такой детектор может быть маленьким, таким, скажем, чтобы поместиться в перстень, подобный тому, что ты носишь на правой руке. Красивая вещь – венерианское золото, не так ли?

Перстень был красив и замысловат, изображал обнимающихся мужчину и женщину. Не колеблясь, Мак‑Нил повертел его, снял  и протянул ей, но, к его удивлению, она покачала головой и улыбнулась:

– Мне не нужно на него смотреть, мистер Мак‑Нил. Единственные узоры на этих картах были наложены мной несколько минут назад. –  Она отодвинулась от него, расслабившись в кресле, приглашая его тоже расслабиться. – Я использовала другие методы, чтобы определить, какие карты были вытащены тобой и Грантом.

– Но если ты не обвиняешь меня в убийстве Гранта, то к чему эта демонстрация? Некоторые люди могли бы назвать это необычайно жестоким. – Хрипло сказал он, обретя дар речи.

– Но тебе, ведь не понадобились бы электромагнитные уловки, чтобы обмануть, не так ли, мистер Мак‑Нил? – Она взглянула на его руки зажатые между коленями. – Даже с закатанными рукавами.

– Я мог бы легко обмануть его, инспектор Трой. Но клянусь, я этого не делал.

– Спасибо, что признаешься. Я уверена, что это правда.– Спарта поднялась на ноги. –  Жизнь и честь относятся к разным категориям… …и чем меньше ее остается, тем драгоценнее оставшееся немногое…

– Что это значит? – Прохрипел Мак‑Нил.

– Из старой книги, которую я недавно просмотрела – отрывок, который заставил меня захотеть прочитать ее когда‑нибудь. Он дал мне ключ к пониманию твоей ситуации. Ты очень хорошо умеешь скрывать правду, мистер Мак‑Нил, твое особое чувство чести не позволяет тебе лгать прямо. – Она улыбнулась. – Неудивительно, что ты чуть не подавился тем кофе.

Теперь выражение лица Мак‑Нила было озадаченным, почти смиренным. Как могла эта бледная, худенькая девушка заглянуть так глубоко в его душу?

– Я все еще не понимаю, что ты собираешься делать, – спросил он.

Спарта снова полезла в карман куртки и вытащила маленькую книгу. – После меня «Стар Куин» будут осматривать другие люди, и осматривать тщательно, как и я. Поскольку мы с тобой знаем, что ты не обманул Гранта, пусть будет лучше, что этой книги у тебя никогда не было, что я ее не находила, и что у меня никогда не было никаких подозрений.

Она бросила книгу на кровать, рядом с картами. Она упала лицом вверх: Гарри Блэкстоун «О Магии».

– Карты тоже оставь себе. Маленький подарок, который поможет тебе скорее поправиться. Я купила их десять минут назад в киоске.

– У меня такое чувство, инспектор, – сказал Мак‑Нил, – что ничто из сказанного мною не стало для вас таким уж сюрпризом.

Спарта положила руку на дверную панель, собираясь уходить.

– Не думай, что я восхищаюсь тобой, мистер Мак‑Нил. Твоя жизнь и то, как ты решишь жить, – это твое дело. Но так уж случилось, что я согласна, что нет никакого оправдания для разрушения репутации покойного, несчастного Питера Гранта. – Теперь она уже не улыбалась. – Это я говорю с глазу на глаз, а не по закону. Но если ты еще что‑то скрыл от меня, я это выясню, и если это преступление, я тебя за это посажу.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ ШУМНОЕ ВЕСЕЛЬЕ

17

Спарта связалась по комлинку с Виктором Прободой: теперь он может прекратить играть в игры. Пассажиры с «Гелиоса» могли сойти на берег.

Космодром в космическом пространстве это смесь морской гавани, железнодорожного вокзала и стоянки автомобилей. Множество мелких судов, буксиров, тендеров, такси, катеров и самоходных спутников, постоянно скользит и вращается вокруг большой центральной станции. В космосе очень мало прогулочных судов (увлечение эксцентричного миллиардера солнечным яхтингом составляет редкое исключение), и в отличие от оживленной гавани, здесь нет никакой суеты, никаких прыжков по волнам. Ежедневная рутина сопоставления орбит – исключительно точная, ответственная работа, с постоянным пересчетом перепадов скоростей и соотношения масса/топливо – так что в космосе даже небольшие суда так же жестко ограничены заданными траекториями, как грузовые вагоны на железной дороге. За исключением того, что в космосе банды компьютеров постоянно перекраивают дорожки.