Венера Прайм

Он сел с другой стороны узкого прохода, на две кабины дальше, спиной к ней. – Хотелось, чтобы она чувствовала конфиденциальность, но все‑таки не забывала о его присутствии.

Женщина осмотрела экран установки. Затем ее пальцы искусно погладили полушария ручного ввода. На экране латинскими буквами и цифрами пошел текст :

ВНИМАНИЕ! Несанкционированный доступ к этому файлу наказывается штрафом и/или лишением свободы в соответствии с Законом о национальной безопасности.

Через несколько секунд появился стилизованный логотип с изображением лисы. Изображение исчезло, его заменили другие слова и цифры:

Дело L. N. 30851005. Проект «Определение способностей и возможности их тренировки». Доступ не авторизованным сотрудникам «Множественного Интеллекта» строго запрещен.

Она снова погладила ввод.

Через проход доктор нервно курил сигарету – древний и отвратительный порок – он выжидал, видя то же, что и она видела на экране. Процедуры и оценки были бы ей знакомы, они закрепились в ее долговременной памяти, поскольку были не просто информацией, а процессом, действием…

Файл напомнил ей о том, что стало частью ее. Ее учили языкам – многим из них, в том числе ее собственному, – разговаривать и читать  далеко опережая то, что считалось соответствующим возрасту. Ее учили играть на скрипке и пианино с младенчества, задолго до того, как пальцы ее рук могли растягиваться, чтобы сформировать аккорды. Учили танцу, гимнастике и верховой езде, вынуждая постоянно практиковаться, требуя от нее добиваться самого лучшего. Она манипулировала заполняющими пространство изображениями на компьютере, училась рисованию и скульптуре у мастеров. Обучалась теории множеств, геометрии и алгебре с того времени, когда ей удавалось различать пальцы рук. У дела «L. N.» был длинный номер, прикрепленный к файлу, но она была первым субъектом «Спарты». «Спарты» созданной ее отцом и матерью.

Ее родители старались не оказывать чрезмерного влияния на оценку достижений своей дочери. Но даже там, где независимая экспертиза была невозможна, ее мастерство было очевидно.

Все увиденное заставило ее заплакать.

Доктор был рядом с ней.

– Что‑то не так?

Она вытерла слезы и покачала головой, но он мягко настоял: – Моя работа – помогать.

– Единственное чего я всегда хотела, это то чтобы родители мне сказали, сказали сами – что я молодец, что я все делаю правильно.

Он подвинул стул и сел рядом с ней.

– Они бы сейчас это сделали, если бы могли. В сложившейся ситуации они действительно не могут.

Она кивнула, молча продолжила листать файл.

Интересно, как она прореагирует на дальнейшее. – Он надеялся, что с его стороны это было чисто профессиональным любопытством.

Ее воспоминания обрывались на семнадцатилетнем возрасте, а сейчас  ей был почти двадцать один год…

Она нахмурилась:

– Что это за определение? «Сотовое программирование», – никогда не изучала, даже не знаю, что это такое.

– Да? – Доктор наклонился вперед. – Посмотри на даты, это было весной.

– Ты прав. – Она засмеялась. – Это должно быть то, что запланировано на следующую весну.

– Но смотри, уже стоят оценки. Вон сколько их – целый столбец.

Она снова засмеялась от восторга:

– Вероятно, они предполагают, что именно такие у меня должны быть успехи.

Для него это, в конце концов, не было неожиданностью – ее сознание никаких сюрпризов не допустит. Ее погружение в реальность, ее мозг запрограммирован, так  чтобы его нельзя было сбить с толку несколькими цифрами на экране.

–  Да, вероятно они считают, что хорошо тебя знают, – сухо сказал доктор.

– Возможно, я их обману. – Она была рада этой перспективе.

Файл закончился резко на окончании ее обучения, три года назад. На экране только логотип агентства «Множественный Интеллект»: Лиса. Быстрая коричневая лиса. Лиса, которая знает много…

Доктор заметил, что ее память сохраняется дольше, чем обычно. – Возможно, ее поддерживала связь с  прошлым через этот логотип.

– Возможно, обманешь, – пробормотал он.

Проводив Линду до двери ее комнаты – она ​​уже забыла его, уже забыла все, что они оба видели – он спустился вниз, по старой лестнице в свой кабинет.

Кирпичное здание с высоким потолком, построенное на склонах Скалистых гор в конце 19‑го века как туберкулезный санаторий, теперь триста лет спустя служило частной психиатрической лечебницей для членов семей со скромным благосостоянием. Доктор прилагал все старания для облегчения участи тех, кто был невинно заключен здесь, но случай L. N. 30851005 резко отличался от остальных, и все больше поглощал его внимание.

На своем собственном плоском экране он вызвал файл Линды, который учреждение хранило с момента ее прибытия.

И тут его бросило в жар – открылась истина. Решение пришло интуитивно, опережая разум, оставляя стертыми все промежуточные логические выкладки.

Он прижал палец к уху и нажал кнопку связи с персоналом санатория.

– Я обеспокоен тем, что Линда плохо спала на этой неделе.

– Правда, доктор? – Медсестра была удивлена. – Сожалею. Мы не заметили ничего необычного.

– Хорошо, давайте попробуем натрий пентобарбитал сегодня вечером, ладно? Двести миллиграмм.