Венерианка

Лёша меня запирал. Не думаю, что он беспокоился обо мне, так как на улице было опасно, я просто должна была быть дома. А с его приходом начинался домашний ад. Мои дети жили в страхе вместе со мной. Я научила их скрывать страх и повиноваться. Когда Леша все-таки бил Нику, она не плакала, научилась, чтобы не злить его ещё больше. Даню он почти не замечал. Главное, Даня был дома.

Я готовила для нас, стирала, убирала, выполняла его поручения, терпела его выходки, молчала – это были основные мои задачи. Телефона он меня лишил. Может, думал, что я кому-нибудь пожалуюсь, позвонив. Смешно. Кому в этом мире можно пожаловаться? Господу Богу? Он давно забыл о нас.

Как там мама, Аня, я тоже не знала. Анютка звонила как-то около года назад, жаловалась, что отец заставляет их передвигаться дома на коленях, в школу не пускает. Это не нормально, я знала, но, что я могла сделать. Я посоветовала, сдать отца в психушку. Что дальше стало с ними, я не знаю. Я терпела безумие Лёши, психушка и нам бы не помешала. И так стало в каждом доме, где был мужчина. Они захватили не только дома, но и погрузили в хаос весь мир.

Вторник, 23 марта. 2050 год. Полдень.

– Давай с нами, Ника, – позвала я играть в настольную игру дочку.

– Нет желания, – пробурчала Ника.

– Весело же, пойдём, – хохотала наигранно я. – Даньке нравится.

– Пускай, я наверх.

Ника пошагала в свою комнату. Мы остались на просторной светлой кухне, играя и веселясь.

Через час Даня измотался и начал зевать.

– Пошли к сестре. Сестра, наверное, уже спит, и мы ляжем.

Данил послушно пошёл за мной за руку. Мы вошли в детскую, в ней Ники не было. Мне казалось, она пошла в комнату. Значит, в нашей спальне уснула, – подумала я и, уложив Даньку в постельку, направилась проверить спальню. В нашей комнате её тоже не было, зато было настежь открыто окно. Я бросилась к окну, смотреть вниз и по сторонам – её нигде не было видно, но только отсюда, она могла спуститься. Под окном козырёк от крыльца, а на стене крыльца леска для вьющихся цветов, по ним она могла спуститься на улицу.

Я постояла у окна, не зная, что мне делать. Ника убежала из дома. Она с утра не в настроении, я должна была быть с ней рядом. Где она теперь? Без документов. Её задержат. Что будет? Я достала из антресоли документы: свой и дочери, сунула их в карман. Надев джинсы и короткую куртку, на ноги обув кроссовки, в следующее мгновение я перемахнула через окно на козырек. По леске пройтись мне не удалось, леска порвалась, и я приземлилась на небольшую горку снега с прошлогодними листьями вперемешку, ударила колено, но, похрамывая, добралась до калитки, открыла и поковыляла по улице между домами. Пробегая мимо садовых участков товарищества, я думала, куда она могла пойти. Может, соскучилась по детской площадке, по аллее с лавочками в виде сказочных персонажей. Пойду-ка я в ту сторону, далеко она не могла уйти.

Глава 4

Я сама давно не была в городе. Очень много машин, так же как и раньше. Людей мало. Мужчины – холодные, подозрительные, пристально глядят на меня, как будто я что-то украла. Тем не менее, я шла вперёд, дошла до аллеи. Ники нигде не было. Я оглядывалась по сторонам, паниковала. Ни женщин, ни детей в округе не было. Не было ни смеха, ни тепла, ни цвета. Всё казалось серым, безжизненным, а главное – я не могла найти Нику. Я села на лавку и опустила голову. Скоро проснется Даня. Как я вернусь домой без Ники?

Ко мне кто-то присел, заговорил.

– Кого-то ищешь?

Я оглядела с ног до головы этого человека. С виду похож на мужчину, но приглядевшись, я поняла, что это женщина. На ней было черная куртка до колен, на голове кепка с козырьком, на шее густо намотан темно-серый шарф, на ногах мужские зимние сапоги. Лицо было молодое, на глазах затемненные очки.

– Тебе помочь? – повторила она.

– Я потеряла дочку. Ей девять лет. Она худенькая, бледненькая. Ника. Её зовут Ника.

– У тебя синяк на лбу, губа разбита. Тебе нравится твоя жизнь? – неожиданно проговорила незнакомка.

– Что за вопрос? У меня нет выбора.

– Ты просто не знаешь, о том, что он есть.

– Кто вы? – удивлялась я.

– Я скоро стану известной личностью. За мной пойдут миллионы женщин земли. Мы вернём свою свободу. Мы поставим на колени мужской пол, а потом истребим. Ты хочешь этого?

– Я хочу найти дочь. Ты, я вижу, не в себе.

– Анна Перова. Ты её знаешь?

Я напряглась, не сводила глаз с ее лица.

– Это моя сестра. Что ты знаешь о ней?

– Она была сегодня под твоими окнами. Ника с Аней.

Я воодушевилась, запаниковала. Как реагировать? Хорошо это или плохо?

– Почему она не зашла ко мне?

– Нам пока нельзя рисковать. Рано.

– Верните мне дочь. Я не могу вернуться без неё.

– Не возвращайся. Прямо сейчас пойдём со мной.

– У меня дома сын.

– Сын – это мальчик, он не нужен, оставь его.

– Как оставить? Я не могу, – запротестовала я, округлив глаза.

– Ради сына он тебя из-под земли достанет, будь уверена. Без сына больше шансов уехать подальше.

– Ты спятила.

– Решайся, или сгинешь в рабстве.