Венерианка

Я вскочила с места и побежала. В голове моментально сложился план. Я бежала за скалкой. У меня на кухне была толстая метровая деревянная скалка-самоделка, досталась мне в наследство. Я ей не пользовалась, время пришло. С ней в руках я подбежала к спальне. Я ударила скалкой по двери – безрезультатно. Бросила скалку, начала бить ногой по двери. Дверь была филенчатая, некрепкая, после пятого удара ногой дверь раскрылась. Лёша зачем-то подвесил ребёнка за ноги к привинченному к стене светильнику. Он не ожидал моего появления, но приготовил кулаки, как только увидел меня. Подумать только, ребёнок провисел вверх ногами полтора часа из-за папиного идиотизма и маминой трусости. Бедный Даня.

Как только я приблизилась к сыну, чтобы освободить его, почувствовала удар по голове. После того как я упала, он ударил меня ногой в бедро. Я поползла из комнаты к лежащей в прихожей скалке. Такого поворота он не ожидал. Он нагнулся надо мной, а я ткнула ему в лицо этой дубиной. Лёша попятился назад, закрыв лицо руками. Не дав ему опомниться, я опять ударила его. Я хотела, чтобы он вырубился и для уверенности ещё раз, как следует, приложила его скалкой.

Теперь, когда он лежал без сознания, я могла освободить задыхающегося от слез и осипшего сыночка.

– Всё хорошо, мой сладкий, – приговаривала я, целуя и обнимая бедненького, – я с тобой. Я не дам больше тебя в обиду, моя зая.

Я раскачивала сына в объятиях и плакала. Моё тело болело, мое сердце разрывалось от обиды. Мне было жалко и Лёшу. Он чем-то болен, явно, но я начала бороться. У меня появился выбор. Я выбираю моих детей.

Лёша начал шевелиться, я вздрогнула. Даню я погнала вниз, велела ждать на кухне. Скалка в руках. Лёша открыл глаза. Я, плача, размахнулась и, не мешкая, ударила его по кровоточащей голове. Назад пути нет.

Осознавая, что сделала нечто очень плохое и единственный выход – побег, я начала спешно кидать кое-какие вещи в дорожную сумку. Вспомнила про документы, взяла. Деньги. Я порыскала в карманах у Лёши, нашла бумажник. Наличных нет, только карты – взяла, может, сгодится. На Нику положила немного вещей, на Даню – получилась целая сумка, еле закрыла. Сумочку свою и Данину наполнила сухомяткой: печенье, два батона, пачка сосисок.

На часах час двадцать ночи. Я смотрю в окно, надеюсь, что записка – не обман, и Аня появится, иначе я даже не знаю, что буду делать, куда бежать.

Выйти в дверь я не могла, на окнах первого этажа решётки. Остаётся проверенный способ – козырёк пристроя и простыни. К счастью, Даня не спал из-за пережитого потрясения. Он играл в машинки и задавал вопросы.

– Мама, а мы больше не вернёмся к папе?

– Нет, малыш.

– А Ника останется?

– Нет, мы идём к Нике.

Я вязала между собой простыни, чтобы спустить во двор в корзине для белья Данила и спуститься самой. Проверила – надёжно.

Через десять минут мы уже были внизу с вещами. Калитку я отперла легко. Мы вырвались. Я судорожно оглядывалась по сторонам в поисках теней, человеческих фигур, но улица была пуста и темна. Слабый свет редких фонарей практически не доходил до нас. Мы все-таки пошли вперёд к перекрестку улиц. Даня начал было что-то лепетать, я показала палец у губ. Этот жест он хорошо знал – притих. Мы встали на перекрёстке. Никого не было. Моё сердце сжалось. Неужели никто не придёт? Куда я пойду с ребёнком? Где тогда моя Ника? Меня сковал ужас. Мои щеки горели от давления. Домой я не вернусь.

Через минут пять я услышала звук мотора. Где-то ехала машина. Ужас. Куда спрятаться? Не успела я схватить сумки, как сзади некто подкрался.

– Вас подвезти? – любезно, но с одышкой начала моя сестрёнка.

– Анютка, – обрадовалась я и скорее обнимать свою уже взрослую сестренку.

– Нет времени, грузитесь в машину, – скомандовала она и быстро отстранилась.

Машина была типа внедорожника, тёмная и просторная. За рулём была та незнакомка, сзади сидела Ника. Я обрадовалась, увидев дочурку. Столько хотелось сказать ей, отругать, что сбежала, но сейчас важно не это.

– Как ты выбралась? – спросила Аня.

– Я, кажется, убила его, – растерянно проговорила я.

– Где твоя машина?

– Моя?

– Да, она же на тебя оформлена.

– Оформлена, да. Она в гараже.

– Нужна машина. Ты же умеешь водить?

– Возвращаться? – испугалась я.

– Придётся. Мы готовим грандиозный переворот. Нам нужна помощь.

– Но я давно не ездила. Пять лет.

– Вспомнишь как раз.

– Хорошо.

Я увидела в глазах девушек решительность – они на полном серьезе. Аня пошла со мной. Машина осталась стоять подальше.

Вошли, сразу к гаражу. Я посмотрела в окна, вроде бы, в них никого не было видно. Тишина. Аня осталась снаружи, а я нашла ключ на подоконнике, под коробочкой, посветив фонариком. Спешно открыла гараж, а затем ворота. Опустив козырёк от солнца, над водительским сидением, я обнаружила ключ и документы. Руки дрожали. Вдруг он сейчас появится. Аня села за руль и поторопила меня. Завела, поехала.

– Надо закрыть ворота.

Я вспомнила, что пульт от ворот у него всегда лежал в бардачке. Я кинулась искать его. Нашла. Кроме пульта там ещё был пустой стаканчик, откусанный пирожок с ливером и пистолет.