Венец

Впервые о помощи бедным, как о государственной задаче — Стоглавый Собор (1551 г.). Иван Грозный поставил перед духовенством 37 вопросов, три из которых касались благотворительности.

«Милостина и корм годовой, хлеб, и соль, и деньги, и одежда по богадельным избам по всем городам дают из нашей казны, и Христолюбцы дают же, а вкупаются у приказчиков мужики с женами; мало больных; а нищие, а клосные, и гнилые, и престаревшиеся в убожестве глад, и мраз, и зной, и наготу и всякую скорбь терпят, не имеют где главы преклонити, по миру скитаются, от глада и мраза на дороге умирают и без управы, и без покаяния, и без причастия; никем не брегоми. На ком тот грех взыщется?».

Собор констатировал страшное распространение нищенства. Попечение признано делом общества, которое осуществляется под надзором «добрых священников и целовальников», но указано на необходимость регулирования со стороны государства особыми царскими повелениями. Введены категории с установлением для каждой особых мер попечительства:

1) прокаженные и престарелые (нетрудоспособные) должны получать кров, пищу и одежду, помещаться в особые «богадельни»;

2) здоровые («здравые»), которые не могут работать по слабости сил (например, дети-сироты), либо по роду постигшего их несчастья, должны питаться, ходя по дворам «нищелюбцев», просить милостыню;

3) здоровые и трудоспособные «должны подлежать страды», определяться на общественные работы.

Это разделение отрицает благотворительность «Святой Руси» — раздачу милостыни без разбору. Намечены меры по борьбе с профессиональным нищенством. Иоанн Грозный возложил дела призрения на один из приказов, включил в круг задач гос. управления.

Подобная классификация лежит в основе Всеволжска. Хотя, конечно, дети-сироты по дворам «нищелюбов» не ходят, да и вообще нетрудоспособных, после элементарной реабилитации типа бани и клизмы, нормальной еды, чистого жилья, минимальной медицинской помощи, в условиях специализации, вызванной индустриализацией, оказывается очень немного.

Ответы «Стоглавого» Грозному, я и хочу навязать «Святой Руси». Но не в форме госструктуры типа царского приказа, а в форме локальной «богадельни» — Всеволжска.

Кириллу надо сказать, чтобы потолковал в Константинополе, в ведомстве священных сокровищ, с диаконом Евстафием. Не о сокровищах, а об отношении к монастырскому землевладению. В Византии от 1/10 до 1/3 обрабатываемых земель — монастырские, обрабатывают зависимые крестьяне-парики. Один из типиков (монастырских уставов) XI в. предписывает: если парик стал жить лучше ввиду доброго урожая, надо потребовать с него больше взносов в казну обители.

Мирян, принудительно работающих на церковь — быть не должно. Византийцы несколько раз проводили секуляризации. «Париков» переводили в крестьян государственных. Как они это делали? Почему «воз и ныне там»?

Хотя с этим Евстафием, который станет Солунским епископом, интересно и другие вещи обсудить: магистр риторов должен быть умным.

Надо ввести в действие положение Российской Империи о возрастном цензе для пострижения: женщины — после 35, мужчины — после 50. Серафим Саровский этот закон преступал, брал в монастырь девчонок-малолеток.

Здесь… при среднем возрасте смерти взрослой женщины в 32, а мужчины в 39… Да тот же Кирилл Туровский, принявший постриг в 31… Хаю будет…! Но жить мирно, бога славить можно и на лесоповале.

Последовательность обетов в чине монашеского пострига:

1. Девство;

2. Послушание;

3. Нестяжание.

Не нахожу в этом списке ничего несовместимого с жизнью сучкоруба или арыко-копа. Законам того самого Исаака не противоречит. Не умеют — научим, не хотят — заставим.

И, конечно, экстерриториальность церковников. «Устав церковный», «да не входит владетель в то». В «то», что происходит в храмах, монастырях, «церковных домах».

Там крутится масса специфического народа: