Венец

«А се люди церъковни, предании митрополиту по правилом: игуменъ, игуменья, поп, диакон, попадьа, дьяконица и дети их». К церковным отнесены «кто в крылосе»: «чернец», «черница», «проскурница» (просфорница), «пономарь», «лечець», «прощеник» (чудесно исцелённый), «баба вдовица», «задушьный человек» (отпущенный на волю по духовному завещанию), «прикладень» (изгой, потерявший связь с своей социальной нишей), «сторонник», «слепец, хромец», а также все, кто служит при монастырях, гостиницах, больницах и странноприимных домах, «калики», «дьяки» и «вси причетницы церковныи».

Все они подлежат исключительно суду епископа.

Этого — не будет. Всех «калик» — промыть, вылечить и приставить к делу. И остальным занятие найдётся. Да у меня разных «прикладней» — половина новосёлов!

Пока — нельзя. Вывалить на епископов всё — всего лишиться. Да и Боголюбский взовьётся. Сначала нужно показать им выгоды моих предложений.

Как говаривал Черчилль: «Заглядывать слишком далеко вперёд — недальновидно».

* * *

Озвученное, обсуждаемое будет подано Кириллом Патриарху как общая позиция Русской церкви.

«Программа-минимум» — в русле приемлемого и для Луки, и для следующего, Михаила. Но Лука скажет «нет». Просто потому, что он уже имел дело с Боголюбским. У Михаила нет своей предыстории в части «Святой Руси», но он сможет решать только весной следующего года. Когда, как я надеюсь, и проведёт интронизацию Кирилла.

А немедленной реализацией программы, с несколькими мелкими, но важными для меня деталями, займётся Антоний Черниговский. Который всё и вся тут знает. Который под каждое действие вспомнит уместное установление Вселенских соборов.

Наконец, наговорившись и накричавшись, нафантазировав и нарасчитывав, наизмеряв и навзвешивав, архиереи притомились.

На дворе уже темно, слуги принесли пару свечей. Изменение освещения сделало собрание иерархов похожим на тайную сходку заговорщиков. Карбонарии православные. Итить их всех троеперстно.

— Что ж, коли дела порешали, то надобно и отдохнуть. Антоний, я Государю сам доложу или ты пойдёшь? Тогда с тебя объявление по всем церквам. О наречении митрополита, об избрании местоблюстителя. Гонцы во все концы. Вызов архиепископа на суд.

— Не пойдёт Новгородец. Да и куда? Митрополит-то ещё не рукоположен.

— А суждения шести иерархов русских ему не указ? Захочет — приедет. А там уж посмотрим: вам ли его увещевать, или будет митрополита здесь дожидаться.

Этот Илия Новгородский, судя по русским сказаниям, немалый любитель путешествий: поймал как-то беса в священном сосуде да и полетел на нём в Иерусалим.

Рече: «Се за дерзость твою повелеваю ти: сее нощи донеси мя из Великого Новаграда в Иеросалим град, и постави мя у церкви, иде же гроб господень, и из Еросалима града сее же нощи в келий моей, в ню же деръзнул оси внити. И аз тя испущу». Бес же всяческы обещася сотворити волю святаго, токмо, рече: «Испусти мя, рабе божий, се бо люте стражду».

По исполнению сего туристического чартера «Сиа же блядущу лукавому, святый же съ твори крестное знамение, и изчезе бес».

Хорошо видно отличие «русского туризма» от Исра? и Ми`ра?дж — ночного путешествия пророка Мухаммада в Иерусалим.

Пророку потребовалось приглашение ангела Джибраиля и крылатое животное Бурак. Наши транспортных «бураков» в незакрытой церковной посуде разводят, в Иерусалим летают на минуточку, просто с умными людьми поговорить.

Выдернуть Илью сюда, даже без отлучения, без суда, без судьбы предшественника его Нифонта… существенно снизить боеспособность мятежников.