Венец

Эрленд слегка шевельнул головой - его шея коснулась руки Кристин. Она быстро передвинула руку подальше на плечо. С некоторым беспокойством она подумала, что, может быть, с ее стороны была проявлена большая смелость, чем следовало бы по правилам приличия, раз она пришла на этот праздник после того, как мужчина как бы назначил ей здесь свидание.

Спустя немного Эрленд спросил:

- Вы будете танцевать со мной сегодня вечером, Кристин?

- Не знаю, господин, - ответила девушка.

- Может, вы думаете, что это неприлично? - спросил он и, не получив ответа, продолжал: - Возможно, что это и так. Но я думал, может, вы найдете, что не станете хуже оттого, что пройдетесь в танце рука об руку со мною. Впрочем, я танцевал в последний раз целых восемь лет тому назад.

- Почему так, господин? - спросила Кристин. - Может, вы женаты? - Но тут ей пришло в голову, что если он женатый человек, то, конечно, было бы нехорошо с его стороны назначать ей такое свидание. Нужно было исправить свою оплошность, и Кристин сказала: - Может, вы лишились своей невесты или жены?

Эрленд быстро повернулся и странно взглянул на нее.

- Я? А разве фру Осхильд... Почему вы так покраснели в тот вечер, узнав, кто я такой? - спросил он немного погодя.

Кристин опять покраснела, но ничего не ответила; тогда Эрленд снова спросил:

- Мне очень хотелось бы знать, что моя тетка говорила вам обо мне.

- Ничего, кроме хорошего, - быстро сказала Кристин. - Она очень хвалила вас. Она говорила, что вы так красивы и так знатны, что... Она сказала, что по сравнению с такими, как вы или как ее родня, нас нельзя считать особенно родовитыми - меня и мою родню!..

- Так она все еще говорит о таких вещах, сидя в своем захолустье? сказал Эрленд и горько засмеялся. - Ну что же, если это может ее утешить... Она ничего больше не говорила обо мне?

- А что она могла говорить? - спросила Кристин; она сама не знала, почему у нее так сильно защемило сердце.

- О, она могла бы сказать... - отвечал Эрленд тихим голосом, глядя вниз, - она могла сказать, что я был отлучен от церкви и должен был дорого заплатить за примирение и покой.

Кристин долго молчала. Потом сказала тихо:

- Есть много людей, которым не улыбнулось счастье, - я часто слышала такие слова. Я мало знаю свет, но никогда не поверю о вас, Эрленд, что это было за какое-нибудь... бесчестное... дело.

- Да вознаградит тебя Бог за эти слова, Кристин, - сказал Эрленд и так порывисто наклонился и поцеловал ей руку, что лошадь шарахнулась под ними. Когда она снова пошла спокойно, Эрленд сказал настойчиво:

- Вы должны танцевать со мною сегодня. Кристин! После я расскажу вам о своих делах, но сегодня будем веселиться, не правда ли?

Кристин ответила согласием, и они некоторое время ехали молча.

По немного спустя Эрленд начал расспрашивать ее о фру Осхильд, и Кристин рассказала все, что знала о ней, и очень ее хвалила.

- Значит, не все двери закрыты перед Бьёрном и Осхильд? - спросил Эрленд.

Кристин отвечала, что их очень уважают и что отец ее и многие другие находят, что большая часть слухов об Осхильд и Бьёрне ложны.

- Как вам понравился мой родственник Мюнан, сын Борда? - спросил Эрленд с легким смехом.

- Я на него не глядела, - сказала Кристин, - к тому же мне показалось, что на него особенно и не стоит глядеть.

- Разве вы не знали, что он ее сын? - спросил Эрленд.

- Сын фру Осхильд! - сказала Кристин вне себя от изумления.

- Да, красоты своей матери ее дети не могли взять, хотя взяли все остальное, - сказал Эрленд.

- Я даже не знала имени ее первого мужа, - промолвила Кристин.

- Два брата женились на двух сестрах, - сказал Эрленд. - Борд и Никулаус, сыновья Мюнана. Мой отец был старшим, мать была его второй женой, а от первой жены у него не было детей. Борд, за которого вышла Осхильд, тоже был немолод и они, вероятно, никогда не жили хорошо друг с другом... Я был еще ребенком, когда все это случилось, и от меня все скрывали, насколько было возможно... Но Осхильд уехала за границу с господином Бьёрном и вышла за него замуж, не посоветовавшись со своими родными, когда умер Борд. Брак этот хотели признать недействительным - доказывали, что Бьёрн спал в ее постели еще при жизни ее первого мужа и что они с Осхильд постарались спихнуть с дороги моего дядю. Прямого обвинения на них, очевидно, не смогли возвести, раз пришлось оставить их жить в браке... Но зато они должны были отдать в уплату пени все свое имущество... Бьёрн к тому же убил племянника - я хочу сказать, племянника моей матери и Осхильд...