Венец

Она все боялась, как бы что-нибудь не помешало дяде сдержать обещание, - ей казалось, будто Осмюнд не очень любит ее. Но на день до заупокойной обедни Осмюнд, сын Бьёргюльфа, приехал в монастырь и забрал племянницу с собою. Кристин получила приказание одеться в светское платье, но потемнее и попроще. Люди поговаривали, что сестры из Ноннесетера слишком много бывают вне стен монастыря, поэтому епископ велел, чтобы те из девиц, которые не должны впоследствии постричься в монахини, не носили, гостя у своих родичей, платьев, напоминающих орденскую одежду, - тогда прихожане не будут по ошибке принимать их за будущих монахинь или уже постриженных в монашеский чин.

Кристин радовалась от всей души, скача верхом по проселочной дороге рядом со своим дядей; Осмюнд стал более ласков и приветлив с нею, заметив, что девушка, оказывается, может поддержать беседу с людьми. Впрочем, Осмюнд был несколько подавлен; он говорил, - похоже на то, что к осени будет отдан приказ снарядить ополчение, и король вторгнется в Швецию, чтобы отомстить за убийство зятя и мужа племянницы. Кристин уже слышала об убийстве шведских герцогов и считала это деянием величайшей низости, но все эти дела государственные были ей совсем чужды. У них в долине мало говорили о таких вещах. Впрочем, она припомнила, что отец ее тоже принимал участие в ополчении в походе против герцога Эйрика у Рагнхильдархолма и Конунгахеллы. Тут Осмюнд рассказал ей обо всем, что произошло между королем и герцогом. Кристин немногое поняла из рассказа, но внимательно слушала, когда дядя говорил о состоявшихся и расторгнутых обручениях девских дочерей. Ее утешала мысль, что, оказывается не везде на свете считают, как у них дома, что сговор и обручение связывают почти столь же крепко, как и брак. Она набралась храбрости, рассказала о своем приключении вечером накануне праздника святого Халварда, и спросила дядю, знает ли он Эрленда из Хюсабю. Осмюнд отозвался хорошо об Эрленде, сказал что тот поступал неразумно, но больше по вине отца и короля: они вели себя так, будто мальчик, с которым случилось, несчастье, был прямо чертом рогатым. Король слишком уж набожен, а рыцарь Никулаус разгневался на то, что Эрленд растратил столько добра, и вот они обрушились на него с такими словами, как "блуд" да "адское пламя".

- А во всяком стоящем парне всегда должна быть толика упрямства, сказал Осмюнд, сын Бьёргюльфа. - Да и женщина была красавицей! Но тебе ведь нечего заглядываться на этого Эрленда, так что не занимайся его делами.

Эрленд не пришел к обедне, как обещал Кристин, и она больше думала об этом, чем о словах божественной службы. Она не могла в этом раскаиваться у нее было только какое-то странное чувство, что она стала чуждой всему, с чем прежде была так связана.

Она пробовала утешать себя - Эрленд, конечно, считает, что разумнее всего, если никто из имеющих над нею власть не будет пока знать об их дружбе. Это она и сама понимала. Но сердце ее так тосковало, и она плакала, ложась вечером спать в том стабюре, где ей приходилось ночевать вместе с маленькими дочерьми Осмюнда.

На следующий день она пошла, в лес с самой младшей из детей дяди шестилетней девочкой. Не успели они пройти выгон у самого леса, как Эрленд бегом догнал их. Кристин знала, что это он, раньше, чем увидела, кто идет за ними.

- Я весь день просидел здесь, на холме, следя за тем, что делается у вас на дворе, - сказал он. - Я так и думал, что ты найдешь случай выйти из дому...

- Так ты воображаешь, что я вышла из дому на свидание с тобой? - со смехом сказала Кристин. - А ты не боишься ходить с собаками и луком в лесу моего дяди?

- Твой дядя разрешил мне охотиться здесь для препровождения времени, сказал Эрленд. - И собаки принадлежат Осмюнду - они разыскали меня сегодня утром. - Он погладил собак и поднял на руки маленькую девочку. - А ты знаешь меня, Рагндид? Но не рассказывай никому, что вы говорили со мною, тогда я дам тебе вот что. Он вынул узелок с изюмом и отдал его ребенку. - Я приготовил изюм для тебя, - сказал он Кристин. - Как ты думаешь, ребенок не проболтается?

Оба они говорили быстро и смеялись. Эрленд был одет в короткий и узкий коричневый камзол, а черные волосы его были покрыты красной шелковой шапочкой, - у него был очень моложавый вид, он смеялся, играя с ребенком, но время от времени брал руку Кристин и сжимал ее до боли.

С большой радостью он упомянул про слухи об ополчении:

- Тогда мне легче будет снова заслужить дружбу короля, - сказал Эрленд - Все тогда пойдет легче! - с жаром добавил он.

Под конец они присели на лугу, зайдя немного подальше в лес. Эрленд держал ребенка на коленях; Кристин сидела рядом с ним; под покровом густой травы Эрленд трал ее пальцами. Он вложил ей в руку три золотых кольца, связанных шнурком.

- А после, - прошептал он, - у тебя будет столько колец, сколько ты сможешь надеть на пальцы!..

- Я буду поджидать тебя здесь, на лужайке, каждый день около этого же времени, пока ты живешь в Скуге, - сказал он при расставании. - Так что приходи, когда сможешь.