Венец

- Ты такая же застенчивая в темноте, как и при свете, Кристин, сказал Симон и усмехнулся. - Одну-то руку ты все-таки можешь дать мне подержать? - спросил он, и Кристин протянула ему кончики пальцев. - Не кажется ли тебе, что у нас есть о чем поговорить, раз так случилось, что мы можем немного побыть наедине? - произнес он, и Кристин подумала, что нужно ему рассказать... И ответила: - Да. - Но затем не могла вымолвить ни слова.

- Нельзя ли мне лечь под одеяло? - снова попросил он. - В горнице сейчас так холодно... - И Симон забрался между меховым одеялом и шерстяной простыней, в которую Кристин завернулась. Он охватил рукою ее изголовье, но так, что не касался ее.

Так лежали они некоторое время.

- За тобою не так-то легко ухаживать, - сказал Симон и безнадежно засмеялся. - Ну, я обещаю тебе, что даже не поцелую тебя, если тебе это неприятно. Но ведь ты же можешь хоть поговорить со мною?

Кристин облизнула губы кончиком языка, но все-таки молчала:

- Мне кажется, ты дрожишь, - снова начал Симон. - Ведь это же не значит, что ты имеешь что-то против меня, Кристин?

Она почувствовала, что не может солгать Симону, и потому сказала "нет", но и только.

Симон полежал еще немного, сделав попытку снова завязать разговор. Но наконец опять засмеялся и промолвил:

- Видно, по твоему мнению, на нынешний вечер я должен удовольствоваться тем, что ты ничего не имеешь против меня, и радоваться этому! Ну и гордая же ты!.. А все-таки ты должна поцеловать меня, тогда я уйду и не буду больше мучить тебя...

Он принял от нее поцелуй, поднялся и спустил ноги на пол. Кристин подумала: "Вот сейчас я скажу ему то, что должно быть сказано!" - но Симон был уже у своей кровати, и Кристин услышала, что он раздевается.

На другой день фру Ангерд была не так ласкова с Кристин, как обычно. Молодая женщина поняла, что мать Симона, вероятно, слышала кое-что ночью, и решила, что невеста ее сына приняла его далеко не так, как, по ее мнению, следовало бы.

Вечером Симон заговорил о том, что он думает обменяться конем с одним из своих друзей. Он спросил Кристин, не хочет ли она пойти с ним и посмотреть коня. Кристин согласилась, и они вместе пошли в город.

Стояла свежая, прекрасная погода. Ночью выпал легкий снежок, а теперь светило солнце и подмораживало, так что снег хрустел под ногами. Кристин было очень приятно пройтись по морозу. Поэтому когда Симон вывел на улицу того коня, о котором говорил, то она довольно оживленно обсуждала его со своим женихом; она знала толк в лошадях, потому что всегда много бывала с отцом. А конь был красив - такой мышино-серый жеребец с черной полосой вдоль хребта и подстриженной гривой, хорошо сложенный и живой, но небольшой и не очень крепкий.

- Он недолго выдержит на себе человека в полном вооружении, - решила Кристин.

- Нет, но я и не предназначаю его для этого, - сказал Симон.

Он вывел коня на пустырь за домами, заставлял его бегать и ходить шагом, ездил сам на нем и хотел, чтобы и Кристин попробовала проехаться. Поэтому они довольно долго оставались на покрытом снегом белом лугу.

Наконец, когда Кристин кормила коня из рук хлебом, Симон, который стоял, облокотившись на конскую спину, неожиданно сказал:

- Мне кажется, Кристин, что вы с моей матерью как будто не ладите друг с другом? .

- Я не имела в помыслах досаждать чем-нибудь твоей матери, - сказала Кристин, - но мне не о чем говорить с фру Ангерд!

- Ты, очевидно, считаешь, - промолвил Симон, - что тебе и со мною не о чем говорить! Я не хочу навязываться тебе до времени, Кристин, но ведь так дальше не может продолжаться, - мне никогда не удается поговорить с тобою!

~ Я никогда не была разговорчивой, - сказала Кристин, - сама это знаю и уверена, что ты не сочтешь за большую потерю, если у нас с тобой ничего не выйдет!

- Ты отлично знаешь, что я думаю об этом, - ответил Симон и посмотрел на нее.

Кровь бросилась ей в лицо. И Кристин стало больно, что ей все-таки не противно ухаживание Симона. Немного спустя он сказал:

- Не Арне ли, сына Гюрда, не можешь ты позабыть, Кристин? - Кристин глядела на него неподвижным взором; Симон продолжал, и голос его был мягок и ласков: - Я не стану упрекать тебя за это - вы росли вместе, как брат и сестра, и этому едва минул год. Но можешь верить мне, что я хочу тебе добра...

Лицо Кристин совершенно побелело. Никто из них не говорил больше ни слова, когда они в сумерках шли но городу. В конце улицы, в зеленовато-голубом воздухе стоял серп молодого месяца, обхватив рогами блестящую звезду.

"Всего лишь год", - подумала Кристин и не могла припомнить, когда она в последний раз вспоминала об Арне. Ей стало страшно - может быть, она легкомысленная, порочная и дурная женщина, - всего лишь год тому назад она видела Арне в гробу и думала, что уже никогда в жизни не сможет радоваться... И она беззвучно застонала, ужасаясь непостоянству своего собственного сердца и непрочности всего земного. Эрленд, Эрленд! Неужели он может позабыть ее? И все же, казалось, еще хуже, если сама она когда-нибудь сможет позабыть его!