Венец Ариадны (СИ)

– С чего ты взяла? – Ада покраснела и спрятала лицо в ладонях.

– С того, что я видела и конверт и билеты. И уж точно знала, что ты прощаться приехала.

– Бабуля, – Ада подскочила со стула и бросилась обнимать бабулю. Пряча на её костлявом плече свои слёзы. – Я не могу, понимаешь, не могу с ним оставаться.

– Не сама ты бежишь, девка. Просто чувства твои к нему настоящие. А скелеты нашей семьи не дадут счастью случиться.

– Скелеты?

Бабуля замолчала. Медленно встала, заварила новых трав. Несколько раз тряхнула головой, словно решаясь на что-то. И всунув в руки внучке кружку, тихо произнесла:

– С тех пор как я тут осела, многое произошло. Но прежде… Помнишь, чего боялась твоя мать?

– Да. Кошмар о кострах. Иногда ей снилось, что она сгорает заживо.

– Снилось не только ей. И мне. И моей матери, хоть та и скрывала. И моей бабуле. И бабке бабули моей…

– Ты хочешь сказать…

– Не берусь утверждать, но думаю, в прошлом, нас было за что проклясть и было за что сжечь. Вот и маемся мы с тех пор. Вот и живём не своей жизнью.

– Ты уверена? Это как-то смахивает на сумасшествие, бабуль. Это я тебе как врач говорю.

– Это ты своим пациентам в дорогущей клинике говорить будешь. А я всё не оставляю надежды, что однажды Ведьмин холм раскроет свои секреты.

– Так ты поэтому сюда переехала? В эту глухомань? – Ада удивлённо раскрыла глаза.

– Не глухомань это вовсе. Место это древнее. Языческое. И холм… не простой, ритуальный. Рано или поздно, а он раскроет свои секреты.

– Да ну ты брось, бабуль. Нет, травы и сборы это всё интересно и весело, но проклятия и ведьмины костры – это уже перебор.

– Молода ты ещё, думаешь, что можно сбежать. Но от себя не убежишь. Мы все – бежали. А надо было остановиться и рассмотреть. Именно это я и пытаюсь сделать. Рассмотреть. Только видимо время моё – упущено. Или же смотреть надо не мне…

– Я не…

Ада осеклась. Права была её бабка. Бежала она. От всего бежала. От неосознанно поселившейся в душе пустоты. Когда любимые руки уже не разжигали страсть, а ранили ожогами кожу. Когда любовь тяготилась болью… Когда в чате клиники, где она проходила практику, мелькнуло сообщение о волонтерстве на три месяца в Индии, она уже знала, что это её шанс. Две недели она убеждала Вина отпустить её добровольно. Он был непримирим как скала. Убеждая её в том, что ей нечего делать в Индии. Что она не знает, куда лезет. Что он не готов её отпустить.

И Ада изменила тактику. Она склонила голову, приняла его точку зрения и почти месяц «пыталась загладить вину». А когда все формальности были улажены, билеты куплены и группа готова была улететь… Ада взяв всего одну лёгкую сумку с вещами, будничным голосом сообщила Вину, что отправляется навестить бабулю. Вин усмехнулся, ласково коснулся её лба губами, попросил не привозить больше подушечек для сна из лаванды и ушел в университет на пары.

А Ада… Отправилась к бабуле, и через пару дней улетела в Индию.

Она всё-таки сбежала.

Надеясь, что ей хватит три месяца, чтобы осознать, что именно ей нужно. Однако, оказавшись в поселениях Индии, она неожиданно пересмотрела не только всю свою жизнь, но и свою систему ценностей. Потому что в месте, где вода на вес золота, понятие «нет души в глазах смотрящего» обесценивается до нуля. Потому что улыбка ребенка за ласку и белый хлеб стоит дороже всех алмазов мира. А слёзы матери, у которой родился здоровый ребёнок и не умер в первые же минуты – кажутся святой водой. Три месяца прошли – она и не заметила. Её группа добралась до города, где перед отлётом, передавала дела и заметки группе новой. И Ада поняла, что она не готова. Несколько звонков – и она осталась. Сообщения же о том, что её искали, глухой болью отдались в застывшем сердце, но она упрямо продолжала своё дело…

Пока не поняла, что задыхается. То, что казалось видимым облегчением, по факту не давало ей жить. Она словно очнулась однажды утром, поняв, что это не то место где ей надо быть. Словно где-то там, в её реальной жизни происходит что-то важное, а она тут. В Богом забытой глуши. И это – неправильно.

*****

Поняв, что слёз больше нет, Ада выбралась из объятий горькой полыни. Заварила чаю, который всё также хранился в керамической банке со смешной крышкой в форме кота. Ада вдыхала аромат трав, представляла себе, что бабуля просто вышла ненадолго. Хотя понимала, что это не так. Далеко не так. Но на мгновения – ей становилось легче.