Венец безбрачия белого кролика

– Поскольку вы родная сестра Мальвины, то, естественно, я решил поговорить с вами, Артемона. Начал вам звонить, но по телефону ответил человек, который не желал звать хозяйку, – продолжал я, – поэтому я отправился в театр. Надеялся найти подходящий момент и вступить с вами в беседу. Мне повезло. Рядом с вами было свободное кресло, и вы любезно разрешили мне там устроиться.

– Так, – повторил Семен Сергеевич. – И что?

– Боже! – подпрыгнула Арти. – Это вы подстроили нападение на меня? Наняли бабу, которая сначала высыпала на меня тараканов, а потом облила кислотой?!

– Упаси Господь, – замахал я руками, – сам был поражен происходящим. Появление Софьи Задирайкиной было для меня полной неожиданностью. Вы сказали, что не знаете ее!

– Ни разу не видела, – твердо заявила хозяйка дома.

Я продолжил:

– Но, возможно, фамилии, имена пилотов самолета, в котором погиб Филипп Попов, вы слышали. Например, Геннадий Крапивин.

Очи Арти стали круглыми.

– Нет.

– А Варвара Крапивина? Тоже вам не знакома?

– Она вела самолет? – удивилась Артемона. – У меня когда-то была знакомая Варя. В детстве родители отправляли нас с Марго в деревню Полоскино. Жуткая дыра. Мой отец был не очень щедр, прямо скажу, жаден. Поэтому я всегда отдыхала в убогом месте, а не на теплом море. Марго родители иногда брали с собой на юг.

– А вас нет? – удивился я. – Странно.

Арти отвернулась к окну. Семен Сергеевич кашлянул.

– Иван Павлович, в каждой семье есть черные страницы, о которых неприятно вспоминать. Дедушка-алкоголик, который бил бабушку. Отец-уголовник, который сел по глупости, вышел, стал примерным членом общества, но срок-то отмотал. Брошенные в роддоме дети, венерическое заболевание, много чего случается. Вы станете объявлять всем и вся, как ваша сестра болела сифилисом?

– Я единственный ребенок в семье, – уточнил я, – но чисто теоретически… Нет, конечно. Подобные сведения хочется поглубже закопать.

– Вот и Артемоне неприятно говорить о своих родителях и Марго, – отрезал Семен. – Вы небось уже выяснили, чем ее папаша с мамашей занимаются!

Я кивнул:

– Да.

Арти поморщилась.

– Я давно разорвала узы, которые связывали меня со всеми Буратиновыми. Мать пьет запоями. Еще она нюхает всякую дрянь. Отец считает себя великим режиссером, гордо говорит: «Мои гениальные ленты покупают в Интернете во много раз чаще, чем какие-либо другие». Понятно, почему люди это делают. Скажем прямо: порнография была популярна во все времена. Я не осуждаю ни отца, ни мать. Не сержусь на первого за запредельную скаредность, на вторую за алкоголизм. Родителей не выбирают. И я не сопротивлялась, когда мне в мужья навязали Филиппа, больного на всю голову. Попов заплатил моему отцу немалые деньги за женитьбу на мне…

Артемона закашлялась, муж налил в бокал минералки и подал ей.

– Мы знаем, что господин Буратинов предложил Попову легализовать немереные деньги, которые ему оставил отец Филиппа, беглый мошенник, – сказал Борис, – а еще мы в курсе, что в квартиру, которую занимали Филипп и вы, неоднократно приезжала полиция. Ее вызывали соседи, которые слышали ваши крики. Муж вас бил?

Артемона обхватила себя руками.

– Меня в детстве запугал своим непредсказуемым поведением отец. Сегодня он вопит на дочь: «Вырядилась, как проститутка! Надень юбку за колено. Приличные девочки с голым задом не ходят». Завтра хватает ножницы и визжит: «Сейчас отрежу тебе подол. Нашлась монашка! Нацепила шмотку, по полу волочится. Немедленно оденься нормально». Мы жили как на вулкане. Пощечины получали пачками. Один раз отец завопил: «Нахлебницы. Захребетницы. Идите работать, здоровые коровы! Ничего не делаете». Говорить, что мы с Марго сдаем выпускные экзамены в школе, не стоило. Папаша на нас наорал, затрещинами одарил, и они с мамой, которая с утра свои пол-литра скушала и ей все было по барабану, улетели на море. Денег нам не оставили. Холодильник пустой. Марго пристроилась в клуб танцовщицей, ну я с ней пошла. Только проплясала там пару дней, больше не смогла. Не мое это. Я работала в юбке и лифчике. Местное начальство требовало плясать топлес, а еще лучше совсем обнаженной. Я отказалась раздеваться, меня выгнали. Марго не стеснительная. Она с готовностью все с себя скидывала. Родители вернулись, когда мы с сестрой получили аттестаты с одними тройками. Мать нам ничего не сказала, отец обозвал такими словами, которые я не повторю, это неприлично. Потом папаша заявил: «Будете хозяйство вести». И уволил домработницу. Марго денек с веником побегала и мне сказала: «Хватит. Пойду к Зуфарову, он богатый мужик, на меня облизывается. У него приятель есть. Хочешь, тебя к его другу пристрою?» Я отказалась. Утром Марго уже дома не было, а я несколько лет убирала, стирала, гладила, готовила… Жизнь превратилась в бесконечный день сурка. Потом папаша решил меня за Попова выдать. Я тогда уже могла с кем угодно в загс пойти, лишь бы из дома вырваться. Да попала в еще худшую историю.

Арти поежилась.