Венец безбрачия белого кролика

– Прибарахлилась! Да Филипп был хуже моего отца. Он копейки гнутой никому не давал. Боялся нищеты. Сам неудачник, за что ни возьмется, получается хуже некуда. Никита Григорьевич, папаша его, подлец законченный, но деньги к нему так и липли. Он их из воздуха делал. А сыночек – дурак, да еще ленивый. Сначала решил торговать продуктами.

Арти поморщилась.

– Новая идея! Ладно бы она ему на ум пришла во времена голодной страны. Когда бизнесмены, которые харчами занимались, разбогатели? В начале девяностых. Уж не знаю, помните ли вы колбасу, называлась она салями. Большой батон, запакованный в вакуум. Производили вкусняшку то ли в Дании, то ли в Швеции, то ли еще где-то. Внутри колбаска имела интенсивно розовый цвет, пальцы и рот красила. Мясом в ней, похоже, и не пахло, зато вкус, благодаря улучшителям, был прямо как у настоящей. Маргарин еще, который по телевизору расхваливали, называли панацеей от сердечно-сосудистых заболеваний. Йогурты из не пойми чего. Европа, Америка нам все свои отвратительные дешевые харчи, которые у них никто не покупал, сбагрили. А наш народ тогда еще массово отдыхать в Турцию не летал, изобилия жрачки не видел, он все смел. Никита Попов свой первый миллиард на продуктовом дерьме накосил. Потом понял: сейчас сгниет малина. Перекинулся на одежду женскую. Закупал в Китае блузки, платья. Натыкал чуть ли не у каждой станции метро лотков, и вот вам второй миллиард! Снял сливки и подружился с крупной иностранной компанией. Машины пошли в ход! У старшего Попова с головой был полный порядок. Он рассуждал просто: народ наелся, срам прикрыл. Что ему еще надо? Колеса! Да мужики за автомобиль душу продадут. Начал он с крупным импортным концерном работать. Никита как поступал? Первым прибежит к столу, вкусное слопает и в другие гости. Если что не получается, он только посмеется! Никогда не унывающий авантюрист. Он часто говорил: «Чем сильнее тебя по башке бьют, к земле прижимают, тем выше потом подскакиваешь!»

– Вы так говорите, словно знали Никиту Григорьевича, – вставил свое слово в поток речи Глаголевой Борис.

Артемона положила ногу на ногу.

– Конечно, я с ним многократно виделась. Никита – ближайший приятель моего отца, он часто в гости к нам приходил. Всегда веселый, с подарками для нас с Марго. Я начало девяностых плохо помню, дошкольницей была. Никита Григорьевич любил о них вспоминать, рассказывал всякие забавные истории. И почему у него родился Филипп? Тот вообще на отца не похож был, но сын пытался его копировать. Решил бизнес строить, как папаша. Продукты, одежда, иностранная фирма… То, что времена иные, он в расчет не брал. С харчами-шмотками ничего не вышло. Стал мечтать о корпорации, которая с ним в тандеме работать будет. Идиот!

Артемона замолчала.

Я нарушил паузу:

– Смею предположить, что покойный держал деньги дома.

– Понятия не имею, где он их прятал, – дернула плечом Арти, – мне в свое время он давал наличкой на хозяйство, но, думаю, деньги не в квартире хранились.

– Почему вы так решили? – заинтересовался Борис.

– Они всегда были чуть влажными и пахли сыростью, – ответила Артемона.

Я вынул из кармана диктофон, положил его на стол и нажал на кнопку. В комнате зазвучал хриплый женский голос:

– Я так удивилась! К Филиппу бабы вообще не ходили. Он их, между нами говоря, терпеть не мог! Правда, был женат. Для прикрытия небось. У него мужики ночевать оставались. Приду утром, они в халатах кофе пьют. А мое какое дело? Да хоть с конем живи, только деньги домработнице исправно плати. Красное пальто с капюшоном меня здорово взволновало. Такое ни один парень, даже тот, который у Попова в койке дрыхнет, не наденет. Кто в доме-то? Я знала, что хозяин улетел куда-то. Вот и всполошилась. Пошла тетку искать. Квартира километровая, пока ее обойдешь, устанешь. В кабинет свой Филипп заходить мне запретил, но я оттуда звуки услышала, сунулась… Ё! Сумка на полу! Расстегнутая. В ней валюты! И вторая торба тут же набитая! Третья полупустая! В стене сейф открыт! Какая-то … ко мне спиной стоит, роется в нем. Я как заору: «Воровка! Ща полицию кликну!» Она спокойно, вообще без нервов, обернулась. Ё! Артемонка! Жена хозяина. Не зря ее собачьим именем обозвали. Как есть сука!

– Вы ее знаете? – раздался мой голос.

– А то! Не жила в доме, но приходила к мужу. Чего ей надо было от него? Да кто ж знает! Небось денег! Я сначала растерялась, но спросила:

– Какого хрена ты тут делаешь?

Она рожу скривила.

– А вы с какой стати в кабинет ввалились?

Отлично! Я-то на работу притопала! А она, дрянь, деньги тырит. Ну и сказанула:

– Ограбить Попова решила, коза! Ща полицию вызову!

Нахалка рассмеялась:

– Хорошая идея.

Я к телефону, кричу:

– Скорей! Грабят!

Быстро менты приехали. Где вор? Показала на дверь кабинета. Мужики туда. И что? Сумок нет, на стене картина, сейфа не видно, за письменным столом сидит Артемона в черном платке. Полицейские с вопросами, сучка моргает.

– Добрый день, господа! Что случилось?

Ребята ей:

– Нас вызвали на ограбление.

Она:

– Кто?