Читаем Венец безбрачия белого кролика полностью

Венец безбрачия белого кролика

– Фиг его знает, – элегически ответила Крапивина, – но я не идиотка. Хватило соображалки. Из-за прикола катастрофа случилась. Тот самолетик небось газ распылял или лекарство. Летчики откинулись, и бумс! Вот зачем Артемонке это? Не знаю.

Вновь я заговорил:

– Показываю госпоже Крапивиной снимок номер сто сорок семь из каталога немецкой фирмы «Meine Reise»[3]. Задаю вопрос: есть ли на снимке среди десяти предметов хоть один, знакомый вам?

– Да, – воскликнула Варвара, – вот в такой фигне прикол Артемонкин был.

Борис снова повернул ноутбук экраном к Семену.

– Вам знакомо то, что на фото? – спросил я.

– Да, – медленно протянул хозяин, – это контейнер для перевозки насекомых. Вернее, то, что от него осталось. По нему словно танк проехал, но он все равно узнаваем.

– У вас в доме есть такие? – продолжал я.

– Естественно, – протянул Глаголев. – Иван Павлович, я же его вам демонстрировал, когда вы музей энтомологии посещали.

– Знаете, сколько у вас термосов? – поинтересовался Борис.

– Они покупаются оптом, – пожал плечами Семен Сергеевич, – по пятьсот штук. Я постоянно приобретаю новые экземпляры для экспозиции, часто меняюсь с другими коллекционерами. Контейнеров уходит много, количество их не учитывается, они непригодны для пищевых продуктов. Зачем такой человеку, который не покупает насекомых? Правда, чай, кофе туда можно налить, небольшие бутерброды легко войдут внутрь. Но еда-питье приобретут неприятный запах и вкус.

Я сдержал смешок. Помнится, похоронных дел мастер пытался мне подарить один такой термос, говорил: «Ваш напиток долго останется горячим». Про отрицательные стороны контейнера он умолчал.

– Да и в музей имеет допуск ограниченное число людей. Всего четверо, – продолжал Семен. – Я и трое сотрудников, которые ухаживают за коллекцией. На двери музея стоит кодовый замок. Горничные, шоферы и остальная прислуга кода не знают. Да, приезжают посторонние. Но на бесплатный осмотр экспозиции надо записаться на сайте музея. Экскурсии всегда провожу я сам. И действуют принятые во всем мире правила: сумки, портфели оставляют у двери. Между прочим, в лабораторию, где вы термосы видели, заглядывают исключительно свои. Чужие туда ни под каким видом не допускаются. Иван Павлович был исключением.

Борис вернул ноутбук в исходное положение.

– А ваша жена?

– Арти – хозяйка, – улыбнулся Семен, – для нее нет закрытых дверей.

– И как она относится к насекомым? – поинтересовался я.

Глаголев ответил так, как я и ожидал:

– Сначала супруга безумно боялась всего, что летает и ползает. Потом привыкла, заинтересовалась, начала регулярно ходить в лабораторию, читать литературу.

– Жена должна разделять интересы мужа, – отрезала Артемона.

– Да? – с недоверием спросил Борис.

Я посмотрел в глаза хозяину дома.

– Если позволите, я изложу свои соображения. Хочу подчеркнуть, что это просто размышлизмы. Давайте вернемся в прошлое. Артемона ненавидит Филиппа Попова, но избавиться от мужа не может по разным причинам. Семен давно не любит Екатерину, но развестись тоже не может, не хочет раздела имущества и бизнеса, которые точно затеет сварливая женушка. Варвара мечтает о деньгах, спит и видит себя обладательницей миллионов, а еще лучше миллиардов. Не знаю, с какого боку в этой истории Марго, но она точно тоже замешана в том, что случилось. Теперь вспомним, как развивались события в самолете в день катастрофы. Самолет взлетел, начал выполнять рейс. Крапивин задремал, потом проснулся и выполнил задуманное. Борис, прочтите нам диалог в кабине пилотов.

Помощник пошевелил мышку.

Максим: Ну ваще! Типа с добрым утром!

Геннадий (звук зевка): – Голова чумная. Который час?

Максим: Шестнадцать десять.

Геннадий: Во меня вырубило! Унесло!

Максим: Когда тебе надоест по клубам бегать?

Геннадий: В старости.

Максим: Я до двадцати пяти в толпе прыгал. Потом реально надоело. Одни малолетки вокруг. Тупые.

Геннадий: Мне круто. Вот постарею, как ты, стухну, тогда в парке на скамейке балдеть стану. Открой. Не могу.

Максим: Фиг ли так закручивать крышку?

Геннадий: Сил много (слышен шорох).

Максим: Да нормально идет, чего ты пыхтел?