Венец безбрачия белого кролика

— Знаю притчу о работниках одиннадцатого часа, — улыбнулся я, — и про разбойника, которого рядом с Христом распяли, тоже и о его словах: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствие твое». Разбойник первый попал в рай. А в аду первым оказался ученик Христа Иуда, тот, кто учителя за тридцать сребреников предал. И я понимаю, почему народ кричал «распни его». Израиль в те годы находился под властью римлян, а они жестоко обращались с иудеями. Народ считал Христа царем, надеялся, что он устроит войну с Римом, вызволит евреев из-под их ига. А Иисус проповедовал любовь, не собирался занимать трон земного государя, вот люди и разозлились на него.

— Ваня, — остановила меня Амвросия, — про горе от ума слышал?

— Навряд ли найдется в России человек, который не знает пьесу Грибоедова, — засмеялся я, — ее в школе проходят.

— Вот и с тобой, Ванюша, пьеса сия приключилась, — мягко сказала старушка, — горе от ума. Ума-то у тебя три вагона. Охо-хо. Накось, держи.

— Что это? — удивился я, машинально взяв из рук женщины бумажный пакет.

— Пирожки с капустой, яблоками, ватрушки с творогом, — перечислила Амвросия, — из нашей трапезной.

— Спасибо, не надо, — отказался я.

— Не спорь! — строго сказала монахиня. — От меня еще никто голодным не ушел. Не отравлено! Пирожки и безбожникам нравятся. Езжай, Ванюша, по делам. Еще увидимся! Буду ждать тебя.

Амвросия развернулась и резво пошагала к воротам монастыря. Я сел в машину, хотел нажать на педаль газа, но неожиданно для себя вдруг вышел из автомобиля и посмотрел на обитель. Над величественным собором закатывалось большое красное солнце. Воздух звенел от мороза, деревья стояли, укутанные инеем. У железных ворот чернела фигура монахини, она помахала мне рукой и крикнула:

— Уезжай, Ванечка, не дрожи в своем пальтишке на рыбьем меху.

— Вы сами-то в одном… — начал я и остановился.

Не знаю, как правильно называется одежда монахинь. Ряса? Мантия?

Амвросия засмеялась.

— Экий заботник. Мне холод терпеть положено. Я привыкла. Ну все. Дел полно! Ванечка, наши двери всегда открыты. Приезжай в гости. Чайку попьем. С чабрецом. Ты хороший мальчик.

Я опять сел в машину и выехал на проспект. Меня никто никогда не называл «Ванечка», «Ванюша». Николетта обращалась ко мне — «Вава». Она меня так до сих пор называет. Для отца я всегда был — «Иван». И слов: «Ты хороший мальчик» я тоже не слышал. Николетта в основном ругалась и кричала. Папа же, если я совершал опрометчивый поступок, спокойно говорил:

— Перед тем, как сделать некий шаг, подумай.

Помнится, в десятом классе я выиграл городскую олимпиаду по литературе и летел домой в предвкушении похвал. Отец увидел диплом и воскликнул:

— Не удивительно. С твоей-то генетикой! Живешь в доме, переполненном книгами, отец — писатель. В твоем случае было бы странно НЕ занять первое место.

А Николетта махнула рукой.

— Диплом? Олимпиада? Очень мило, — и схватилась за телефон.

Возможно, живи с нами бабушка, вот она бы…

Я повернул к театру. Добрых старушек, которые все прощают внукам, умиляются их кривым рисункам, утешают за двойки, пекут пирожки, поют на ночь песенки, в нашей семье не было. Перед моим внутренним взором возникли ворота обители, маленькая фигура в черной одежде, и вдруг послышался голос:

— Ванечка, ты хороший мальчик.

Я нашел место на парковке, вышел наружу, снял полупальто, надел пиджак, завязал галстук и порысил ко входу в дом Мельпомены. Пройти предстояло совсем немного, но мороз вмиг проник под одежду и вцепился в меня ледяными пальцами. Я вбежал в холл, встряхнулся и неожиданно подумал: «Надо срочно купить Амвросии куртку или что там носят монахини. Замерзнет же совсем».

Глава 15

Войдя в зал, я поискал глазами Артемону и нашел ее в третьем ряду с самого края. Около молодой женщины был свободный стул. Я подошел к нему и спросил:

— Простите, тут занято?

Арти окинула меня оценивающим взглядом.

— Здесь должен сидеть мой муж.

— Прошу прощения, — улыбнулся я, — думал, вы одна, хотя это, конечно, странно. Только не подумайте, что я решил пристать к красивой даме. Я тут по долгу службы. Разрешите представиться, Иван Горинов. Главный редактор интернет-издания «Ваш и наш театр». Верный муж, отец пятерых детей. Я никогда не лукавлю, пишу о спектаклях только правду, поэтому отнюдь не все режиссеры жаждут видеть меня в зале. Контрамарки честному критику на хорошие места никогда не дают, билеты я покупаю сам. Сегодня мне досталось весьма неудобное место, вон там, за колонной. Но даже это ничего. Хуже другое, рядом устроилась зрительница, она от души поела перед выходом из дома чеснока. Полагаю, спасается от вирусов, кои в зале тучей роятся.