Венец безбрачия

И действительно, все ее неприятности случились из-за Матвея. Своей возмутительной выходкой на вечере у Катковых он привел ее в бешенство и вызвал жгучее желание отомстить. Однако это желание так бы и осталось неосуществленным, если бы они не встретились вчера у Юшковой. Когда Юлия увидела, как Матвей любезничает с другими женщинами, а на нее саму не обращает внимания, ей так страстно захотелось отравить ему этот вечер, что никакие рассудочные соображения уже не могли ее остановить. Но, конечно, она не зашла бы так далеко в своей игре, если бы Матвей постоянно не провоцировал ее. Антон оказался глуп и скучен, и Юлия уже хотела отвязаться от него, как вдруг в столовой, где они были в тот момент, неожиданно появился Матвей. Юлия заметила, что он с интересом прислушивается к их разговору, и ее, что называется, понесло. Вместо того чтобы сказать Антону очередную колкость, она начала отчаянно флиртовать с ним, с каждой минутой все больше распаляясь и входя в азарт. И в этом опять же был виноват Матвей! Если бы он не преследовал ее своим взглядом, у нее быстро бы пропала охота кокетничать с Антоном, и никому бы и в голову не пришло, будто между ними что-то есть. Так что, как ни крути, а выходит, Матвей — всему первопричина. «Да, это только из-за него я повела себя так глупо и неосмотрительно, — думала Юлия, сжимая в бессильной ярости кулачки. — Он спровоцировал меня. И вот, теперь я несчастна, жалка и всеми отвергнута, а с ним все прекрасно и хорошо!»

Юлия чувствовала такую злость на Матвея Елагина, что, наверное, могла бы придушить его, если б он вдруг перед ней появился. Но этот прохвост был не настолько глуп, чтобы предоставить ей такую возможность. Если он хотел сообщить ей нечто важное, то почему не приехал сам, а прислал вместо себя дружка? Ответ напрашивался один: он прекрасно знал, что она не станет его слушать и сходу выставит за порог. А знал он все это, потому что чувствовал свою вину. То есть, он, конечно, не мог знать, что она флиртовала с Антоном только из-за него, но… но…

Окончательно запутавшись в своих мыслях, Юлия вырвала из земли кустик подорожника и с ожесточением изорвала на мелкие клочки. Выплеснув таким образом часть своей злости, она огляделась по сторонам, ища, что бы еще такое покромсать, не изранив ладоней, и внезапно застыла на месте. В это было невозможно поверить, но перед ней стоял не кто иной, как Матвей Елагин!

Какое-то время они молча, с настороженным любопытством смотрели друг на друга. Потом Матвей перевел взгляд на то, что осталось от подорожника, и, многозначительно хмыкнув, снова посмотрел на Юлию.

— Интересно, — с усмешкой протянул он, — чем провинилось перед вами бедное растение? Или, — в его глазах появились насмешливые огоньки, — вы представляли на его месте кого-то из знакомых?

— Совершенно верно, месье, — елейным голоском отозвалась Юлия. — Я представляла на месте этого растения… одного очень гадкого и нахального типа. Из тех, про кого говорят: гонишь в двери, а он в окно лезет.

После этой фразы Юлия красноречиво посмотрела на Матвея, чтобы он даже не сомневался, о ком идет речь. Но если она ожидала, что он оскорбится и придет в бешенство, то ее ждало глубокое разочарование. Встретившись с ней глазами, Матвей так искренне, душевно расхохотался, что Юлия чуть не лопнула от досады. Проклятье, да его ничем не пронять! Любой нормальный человек, услышав в свой адрес такие слова, бежал бы отсюда без оглядки, затаив в сердце обиду до конца своих дней. А Матвей не только не обиделся, но даже развеселился. И, похоже, совсем не торопится уезжать.

— Ладно, господин Елагин, довольно паясничать, — сказала Юлия. — Говорите лучше, зачем явились.

Он вдруг посмотрел на нее так пламенно, что она на мгновение опешила.

— Вы не поверите, мадемуазель, — торжественно произнес Матвей, — но мои намерения на сей раз исключительно чисты и благородны. Иными словами, я хочу вам помочь.

— Помочь? — от негодования Юлия даже вскочила на ноги. — Спасибо, сударь, но вы уже и так достаточно «помогли» мне! Так «помогли», что я просто не знаю, как теперь жить!

— Прошу прощения, но я не понимаю, — Матвей посмотрел на Юлию притворно оробевшим взглядом. — Вы… в чем-то обвиняете меня?

— Не «в чем-то», а абсолютно во всем! — запальчиво воскликнула она. — Или вы хотите сказать, что не понимаете, зачем я стала… — она резко осеклась, сообразив, что слишком увлеклась и едва не сболтнула лишнего.

— Продолжайте, дорогая моя, — мягко попросил Матвей. — Я вас внимательно слушаю.

Юлия обожгла его сердитым взглядом и демонстративно отвернулась.

— Нечего мне продолжать, — буркнула она. — Я уже сказала все, что хотела, и теперь мне остается лишь пожелать вам доброго пути.