Венец для королевы проклятых

Возвращения Хильдегарда она ждала с тревогой и надеждой. Гвендилена тосковала в разлуке с любимым, и вместе с тем встреча страшила ее. Теперь у нее есть сын – по крайней мере, все вокруг убеждены в этом… Но что, если, став королем, принц откажется от своих слов и не выполнит обещания? Снова и снова она задавала себе один и тот же вопрос, но не находила ответа.

И сейчас, когда этот день наконец настал, Гвендилена чувствовала, как пересохло во рту от волнения и колени предательски задрожали. Она стояла, держа за руки маленьких принцев, но все время беспокойно оглядывалась. По настоянию Гилы младенцев пришлось отдать кормилице. Конечно, это было обидно, но пришлось смириться, и Гвендилена скрепя сердце согласилась – тем более что дети росли на удивление быстро, и долго держать на руках их обоих для нее было бы тяжело. Кормилице же было все нипочем… К счастью, малютки безмятежно спали возле ее необъятной груди, но что, если в самый неподходящий момент они проснутся и поднимут рев? Торжественный момент будет непоправимо испорчен!

Ожидание казалось нестерпимо долгим… Но к счастью или к несчастью, все когда-нибудь заканчивается. Когда копыта коней простучали по мосту через ров, служащий защитой в дни войны, но сейчас изрядно заросший и обмелевший, майордом Скаларий сделал знак музыкантам, и в тот же миг смычки легли на струны, запели трубы и ударили барабаны. В толпе встречающих послышались приветственные крики, под ноги коням полетели зерна пшеницы и маленькие красные цветы, именуемые мерот, – последние осенние цветы, выращенные в зимнем саду под стеклянным куполом.

Принца встречали как триумфатора. Он ведь и вправду возвращался победителем – не младшим сыном, получающим содержание из милости, не бастардом, чье существование собственный отец согласился узаконить не сразу, а королем! Пусть для этого ему не пришлось сражаться с врагами или отстаивать свое право, но разве победа в сражении с собственной судьбой – это мало?

Выше гор,
Ярче солнца,
Щедрей, чем земля,
Слава южного короля!

Перегрин пел, выводя высокие ноты так старательно, что его лицо покраснело и на шее вздулись жилы. Музыканты тоже не отставали – скрипачи не жалели ни струн, ни пальцев, надували щеки трубачи и флейтисты, торжественно гремела медь литавр… Казалось, все они непостижимым образом превратились в единое существо, живущее собственной волей! Музыка лилась словно река, и голос певца взлетал к небу. Поистине, толстый, лохматый, вечно пьяный Перегрин хорошо знал свое дело.

Судя по всему, торжественная встреча пришлась Хильдегарду по нраву. Сидя в седле, он улыбался, но не привычной своей чуть насмешливой улыбкой, а открыто и радостно. Глядя на него, Гвендилена чувствовала, как замирает ее сердце, и, поймав его взгляд – любящий, жадный, голодный! – она сразу воспрянула духом.

По обычаю, первым встречать господина, долго находившегося в отъезде, должен был майордом Скаларий, но Гвендилена выступила вперед – как госпожа, как хозяйка, как супруга.

– Приветствую вас, мой господин и король! – произнесла она, склонившись в глубоком реверансе. – И рада сообщить, что в вашем замке все обстоит благополучно…

Скаларий наградил ее испепеляющим взглядом, но Хильдегард лишь благосклонно кивнул.

– Благодарю вас, госпожа алематир!

И, обратившись ко всем собравшимся, произнес:

– Приветствую вас, мои друзья и ближние, мои рабы и слуги! Видят боги, я рад снова оказаться среди вас.

Он спешился, отдав поводья подбежавшему конюху. Сыновья кинулись навстречу, но Хильдегард лишь рассеянно потрепал их по головам и направился к Гвендилене. Она вновь присела в реверансе, скромно опустив глаза долу.

– Мой господин…

Хильдегард бесцеремонно окинул взглядом ее постройневшую фигуру. «Хочу тебя! – говорили его глаза. – Хочу прямо сейчас!» Однако вслух он сказал совсем другое.

– Скажите, что нового произошло в замке в мое отсутствие? – спросил он. – Надеюсь, вы находитесь в добром здравии и боги были милостивы к вам?

Хильдегард очень старался говорить, по обыкновению, небрежно, даже безразлично, но в голосе его Гвендилена почувствовала волнение.

– О да, мой король! Благодарю вас. Боги благословили меня! – вымолвила она. – Они одарили меня сыном и дочерью. Если вам будет угодно, можете посмотреть на них.

– Да, пожалуй… – отозвался он и добавил с обычной своей легкой усмешкой: – Король желает увидеть своих новых подданных!

Гвендилена сделала знак кормилице подойти поближе. Девочка все еще крепко спала, а мальчик, наряженный в нарочно сшитый для такого случая бархатный костюмчик, подбитый мехом, беспокойно завозился. Когда Хильдегард склонился над ним, ребенок проснулся, но не заплакал. Распахнув большие синие глаза – без сомнения, отцовские, Гила была права! – он несколько мгновений смотрел на него, словно изучая… и вдруг растянул беззубый ротик в бессмысленно-радостной младенческой улыбке, протягивая к отцу крошечные ручки, словно хотел сказать «возьми меня!».