Венец для королевы проклятых

Девушки-монахини затянули «Открыты двери в небеса», и тут произошло нечто совершенно неожиданное – плотные облака разошлись, и луч солнца пробился в образовавшийся просвет. Он осветил парадный зал совсем ненадолго, но у всех присутствующих осталось ощущение чуда, словно Всевышний и в самом деле обратил свой взор на новобрачных и благословил их.

– Можете поцеловать невесту! – произнес священник.

Хильдегард обнял Гвендилену и впился губами в ее губы – жадно, горячо, совсем как ночью на ложе.

– Люблю тебя, моя королева! – тихо сказал он.

Гвендилена ощутила сладкий трепет в груди и жар внизу живота. «Жаль, нельзя отдаться ему прямо здесь и сейчас, – мельком подумала она, – вот была бы потеха для гостей! Эту свадьбы они бы точно не забыли до конца своих дней…»

– Только ты и я, – одними губами шепнула она, – навсегда!

Часть V. Королева

Глава 1

Солнце вставало над морем медленно, как будто не спеша. Откинув легкую занавеску, Гвендилена вышла на балкон и стояла, любуясь рассветом. С некоторых пор она полюбила время утренней тишины, такой легкой, светлой и чистой…

За двенадцать лет, проведенных в Терегисте, Гвендилена так и не смогла привыкнуть к шуму и городской суете. Счастье еще, что с наступлением летней жары Хильдегард завел обычай переезжать сюда, на виллу в бухте Сальдеа – небольшое, но необычайно уютное поместье, возведенное с необыкновенным изяществом и вкусом.

Здесь – бирюзово-голубое море, золотой песок, кипарисовая аллея и виноградники вокруг, а главное – удивительное ощущение покоя и тихой радости. Жаль, конечно, что с наступлением осени приходится возвращаться в пыльный и шумный Терегист, но, как говорил когда-то давно покойный отчим, «нельзя иметь все и сразу».

Даже Хильдегард, который раньше не мыслил жизни без пиров и охоты, полюбил это уединенное место. С годами он изрядно потолстел и обрюзг, а его когда-то пышные кудри начали редеть на макушке. Теперь он редко садился на коня, предпочитая ездить в карете, вино пил умеренно, опасаясь желудочных колик, а разделяя ложе с Гвендиленой, все чаще просто засыпал рядом с ней и храпел до утра. Поначалу она просто сходила с ума от досады и тревоги, видя такое охлаждение супруга, но скоро поняла, что он просто постарел, утратив прежний пыл и задор.

Гвендилена была разочарована, но виду не показывала, напротив – старалась быть нежной и понимающей, чтобы ничем не уязвить его гордость… И все чаще просила у Гилы «то самое зелье». Гила только вздыхала, качала головой и доставала с полки склянку, наполненную ярко-алой жидкостью, что призвана наполнять силой уставшее и вялое мужское естество.

– Будь осторожна! – наставляла она Гвендилену. – Две-три капли в вино, не больше! Ты ведь не хочешь остаться вдовой?

Гвендилена кивала, благодарила и уносила заветную склянку. Дело было не только в том, что она жаждала плотских утех (хотя и это было правдой!), но еще больше ей хотелось иметь сына – собственного сына, а не приемыша! С годами это желание превратилось в настоящую манию, навязчивую идею, и бывало, что она не смыкала глаз по ночам, ворочаясь в постели и кусая губы, пока Хильдегард мирно храпел, отвернувшись к стене.

Напрасно Гвендилена ездила по святым местам, усердно молилась и жертвовала деньги на храмы… Все было бесполезно, и, бывало, она плакала украдкой, затворяясь в своей комнате. Гила, как всегда, пыталась урезонить ее:

– Уймись, девочка! Разве ты не получила все, чего хотела? Не стоит гневить богов неблагодарностью! Ты королева, чего ж тебе еще?

– Настоящая королева – это жена короля и мать короля! – отвечала Гвендилена, вытирая слезы. – А я ею так и не стала.

Гила неодобрительно покачала головой.

– Ты играешь с огнем! Помни, что для всех ты – законная супруга нашего короля Хильдегарда и мать его сына.

Но Гвендилена лишь грустно улыбнулась, вытирая слезы.

– Для всех, но не для себя…

Видеть Людриха, своего названого сына, для нее с каждым днем становилось все тяжелее. Счастье еще, что мальчик был не из тех, кто любит сидеть у материнской юбки, – он ловко фехтовал, отлично ездил верхом, плавал, как рыба… Хильдегард просто души в нем не чаял, не то что в старших сыновьях! Каждый день он с восторгом рассказывал о новых успехах своего любимца и неизменно добавлял:

– Иногда мне кажется, что только он – мой настоящий сын.

– Это все потому, что он похож на тебя, любовь моя! – отвечала Гвендилена, скромно потупив глаза… А себя все чаще ловила на мысли о том, что отпрыск ничтожной прачки слишком уж долго зажился на свете. Но иначе нельзя! Ее собственный, долгожданный сын до сих пор так и не родился, а значит – надо терпеть, ждать и надеться, ведь, как известно, все еще может измениться…