Венец ясности

– Ты видел? Видел? У него зубы! – вскрикнул Содос, впивая недоумевающий взгляд в удивлённую гримасу Рассела, который тоже это заметил. Рассел очнулся от глухого звука – твёрдый кусок глины, брошенный Содосом, угодил ксооту в затылок, но тот не остановился. На время они застыли, наблюдая за растворяющимся в дымке неказистым пятном. Но повисшую тишину нарушили несколько характерных лопающихся звуков, после чего ещё несколько телец упали в грязь. Содос, нахмурившись, прошёлся вдоль Корней, где те почти касались земли, и поскрёб ногтями скользкую поверхность. Затем с интересом изучил то, что под ними осталось.

– И долго ещё эта штука будет посылать нам подарочки? – почесав шею, спросил Содос сам себя. Рассел знал, что вопрос предназначался не ему. А если бы и ему, он бы всё равно промолчал. Рассел не мог быть постоянно всем недоволен.

– Неважно. Возвращаемся, – Содос закинул грязный мешок за плечо, – Сколько у нас? Восемь? Или девять?

– Вроде того.

– Вроде чего? – раздражённо переспросил Содос, – Я спросил, восемь или девять?

– Да восемь, восемь, – устало произнёс Рассел и с усмешкой добавил: – Или хочешь потащить ещё одного? Я могу найти тебе даже парочку, только что новые выпали, – Рассел многозначительно поднял брови и показал пальцем за спину Содосу. Тот скрежетнул зубами и молча потащил мешок, оттолкнув улыбающегося Рассела.

– Знать бы еще, зачем эта штука выросла, – пробормотал Содос.

– В смысле Корни? – отозвался Рассел. – Мы уже это обсуждали.

– А я с тобой это не обсуждаю. Я с собой это обсуждаю.

– Каждый раз мы тащимся сюда и обсуждаем это.

– И каждый раз мы тащимся отсюда и обсуждаем это, – спокойно пожал плечами Содос.

– Вот именно. Уже два года. И каждый раз мы приходим к тому, что…

– Каждый раз мы приходим к тому, что я не представляю, откуда взялась эта здоровая ветка.

– Это Корни. Ты видел хотя бы одну ветку, которая росла из-под земли?

– Ах, да, я забыл, мы же с тобой садоводство обсуждаем. Так иди и обруби корешки. Лопатку тебе дать? Это ветка. А эти наросты… Не бывает таких наростов.

Они уже отошли от Корней на пару миль, но столь же невообразимо огромная тень всё ещё накрывала их, словно не хотела отпускать.

– А на ветках значит бывают?

– На ветках это хотя бы объяснимо, мало ли неизвестных нам видов.

Они притихли. Дымка, застилающая всё вокруг, делалась гуще, ела глаза, забивалась в нос. Содос не выдержал, сбросил грязный мешок на землю и начал нервно наматывать шарф на лицо. Рассел остановился и с возмущением посмотрел на спутника. В свете факела, он увидел, что повсюду валяются тела умирающих ксоотов. Их маленькие трупики разлагались быстрее, чем можно было представить. На пустынной равнине изредка попадались старые заброшенные дома, покрытые слоем пыли. Из сгнивших, развалившихся окон за ними, как казалось Содосу, наблюдали ксооты. Чаще всего те просто лежали и поворачивали немые незрячие головы к путникам. Содос представлял, что на него устремлены тысячи безразличных взглядов. Тысячи поблескивающих в темноте глаз с кровавыми колечками вокруг непроглядно-чёрных зрачков. Но в действительности ксоотам не было дела ни до чьего существования, включая их собственное, да и глаз видно не было. Они рождались, спали и умирали, превращаясь в одинаковые холмики из грязи, которая липла к ногам. Только изредка можно было заметить торчащие из земли бледные косточки. Но и их вскоре забирали Корни с отвратительными грязно-молочными наростами, набухающими и не желающими сразу сбрасывать вниз то, что пряталось внутри. Выпадая наружу, в смертельном полусне маленькие создания бродили по окрестностям, уходили дальше и дальше, им было неважно, куда идти, им было неважно, идут ли они.

– Зачем нам вообще тащиться в такую даль? – Содос скорчил гримасу неодобрения. – Чем им не угодили те, что поближе к городу?

– Я откуда знаю, – хмуро отозвался Рассел. – Значит, чем-то не угодили. Не заставляют же они нас таскаться в такую даль каждый месяц просто, чтобы на время от нас избавиться.

– Они могут, – пожал плечами Содос. Рассел расхохотался.

– Да уж, они могут. Я сыт всем этим по горло. Да к тому же все эти пропажи – что они, сами в озере топятся, что ли? Главное, куда мужья смотрят? Их жёны расхаживают у воды, как ни в чём ни бывало, и это после того, как одиннадцать молодых девок на сносях пропадали куда-то, а потом их в воде у берега находили и живыми ведь, не всех, правда. Куда они девались, а? И почему не расскажут? А теперь они какие-то чудные ходят. То ли спят, то ли ещё чего. Ты видел? Они прямо на ходу похрапывать начинают. Вот ты когда-нибудь спал на ходу?

– Ну, не спал.

– Вот и я не спал, а они спят. Но вот что меня действительно волнует, так это зачем нам всё-таки тащиться на эти, так их перетак, болота ради восьми, ты подумай, восьми каких-то сомнительных выродков.