Венец Логоры

– Давно уж никто не живёт, – вздохнул Меченый. – Да и кому в голову придёт? В лесу, на отшибе, в одиночестве? До первого отряда приблудного только и дотянешь.

– Но кто-то ведь построил? – Иван оглядел унылую картину. – Кто-то ведь жил?

– Давно дело было. Стены каменные – вот и сохранились. А всё, что деревянное – сгнило в труху. Поэтому внутрь не пойдём, посмотрели с порога, и будет. Костей тут не соберёшь!

– А я уж подумал, сегодня под крышей заночуем, – разочарованно протянул Иван.

– Скорее уж под крышкой. Ни охрану тут не организуешь, ни оборону… С нашими-то силами. Поэтому в лесу будем спать – тихо и спокойно. Чтобы не видел нас никто и не слышал.

В этот момент Иван услышал странно знакомый звук. Он не нёс в себе угрозы, наоборот – манил чем-то родным, подзабытым уже. Иван пошёл в ту сторону, заглянул за угол дома и широко улыбнулся. До слёз знакомая, насквозь житейская картина. Под домом, меж двух каменных столбов, притулилась кособокая, собачья конура и, за надёжно запертой дверцей, скулила и скреблась её обитательница – самая настоящая собака. Она слышала людей и теперь, изо всех собачьих сил, звала на помощь. Сидит взаперти, видимо, давно, и нотки отчаяния звучат в собачьем вое очень убедительно.

– Подожди, псинка! – Иван шагнул к будке, протянул уже руку к защёлке, но чья-то мощная лапища дёрнула его за куртку так, что он едва из растоптанных ботинок не вылетел. Прокатившись по двору Иван вскочил, очумело озираясь. На него злобно таращились прозрачно-голубые, странно пустые, глаза одного из бойцов отряда.

– Куда лезешь, придурок?! – злобно прошипел тот. – Сдохнуть торопишься?

– В чём дело? – пробасил появившийся из-за угла Меченый, легонько похлопывая ублюдка широченной ладонью по маслянистому, металлическому боку.

– Да вот, юношу милосердие прохватило! – презрительно фыркнул боец и поправил винтовку на плече. – Собачку выручать полез!

Меченый вздохнул обречённо.

– Ну, вот и как тебя не связывать? Ты же в нормальном мире и пяти минут не проживёшь!

Он сокрушённо покачал тяжёлой головой.

– Хоть задумался бы – откуда тут собака? Люди здесь не живут давным-давно, а собачка в будке запертая сидит, живая-здоровая! И не дохнет ни в какую, что характерно! Никакие мысли в голову не приходят?

– Ну, мало ли… – пролепетал Иван, сконфуженно подтягивая сползающие штаны – завязка где-то потерялась. После такого рывка, спасибо, что вообще на месте остались.

– Не мало! – сурово осадил его вожак. – В самый раз! На дурака ловушка. Собака воет, дурак открывает, граната взрывается. Одним дураком меньше.

Подошёл к Ивану поближе и сильно, а главное, очень обидно, влепил ладонью по затылку. Получилось звонко и доходчиво.

– Я обеими руками за, но есть одно но! Ты – мой дурак! С которым моё будущее благополучие связано. Поэтому, лучше от меня теперь вообще не отходи. Ещё один такой прокол и я тебе руки сломаю. Обе. В цене ты не упадёшь, зато куда попало совать не станешь. И ходить не помешает!

– Ну, жалко же псину! – покаянно протянул Иван и шмыгнул носом с соответствующей интонацией. – А может, и нет там никакой гранаты? Ну, командир! Давайте выпустим зверюгу, ведь мается же, бедолага.

И умоляюще похлопал пушистыми ресницами. Всегда получалось мило и убедительно, да в этот раз не срослось. Синяк под глазом и разбитые, опухшие губы испортили всё впечатление. Совершенно бандитская рожа получилась. Мило, конечно, однако на любителя.

– Ну, а что, Меченый, – вмешался молчавший до этого боец, габаритами командира слегка даже превосходивший. – Давай откроем! Глянь, пацанёнка жалостью-то как прослабило! Брызжет прямо. Хе-хе-хе! Подлечить надо. Для убедительности, на будущее.

Меченый вздохнул, поглядел в жалобные глаза Ивана, в озорно блестевшие глаза своего бойца и махнул рукой.

– Верёвки из меня вьёте… Ладно, всё равно здесь задерживаться не собирались. За угол только надо спрятаться.

Боец тут же отцепил от пояса длинную, тонкую верёвку, сноровисто привязал к дверце конуры и отбежал за угол, где уже укрылись Меченый с Иваном. Взглядом смешливо плеснул, короткий, белобрысый чубчик грязной ладонью смахнул в сторону.

– Эх, и люблю же я это дело! – воскликнул восторженно, и с силой, резко дёрнул размочаленный конец верёвки.

Грохнуло не то, чтобы сильно, однако, вполне серьёзно. Собачий вой срезало моментально и стихло всё, лишь мелкий песочек шелестел, опадая. Словно дождичек, серо-жёлтый.

– Во-о-от, – поучительно протянул Меченый и ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. На этот раз несильно, для порядку только.

– Старших слушать надо, дольше проживёшь.

– Если бы я старших НЕ слушал – дома бы сейчас сидел, а не здесь… подзатыльники получал.

– Ага. Да так бы дураком и остался.

– На Астаре это не смертельно. Но откуда здесь собака, всё-таки, взялась?

– Да увязалась в деревне за каким-нибудь отрядом, дура! – махнул рукой командир. – Ну, они и воспользовались возможностью, закрыли её тут, чтобы весь отряд своим лаем безмозглым не спалила. А на дурака ловушку не поставить – грех великий есть. О генофонде нации заботиться надо! От дураков избавляться.