Венец скифского царя

Улица Хвойная была застроена лет пятьдесят назад обычными трехэтажными домами из серого силикатного кирпича. Вокруг домов буйно зеленели деревья и кусты, кое-где встречались елки, таким образом, улица оправдывала свое название. Подъездов в доме было два, возле каждого стояла лавочка. На одной сидели трое жизнерадостных работяг в замасленных комбинезонах и пили пиво из банок. На другой восседала монументальная старуха, орлиным взором оглядывая окрестности. Из-за нее почти не было видно другой старухи – эта была маленькая, худенькая и очень подвижная.

Женщина скромного вида притулилась на краешке скамейки и прикрыла глаза рукой. Полная старуха покосилась на нее, но ничего не сказала. Женщина поморгала, пытаясь вызвать слезы. Иногда это удавалось. Старуха убедилась, что на вверенной ей территории все в порядке, и обратилась к работягам.

– Вот сидите, – басом начала она, – и ничего не делаете уже сорок минут. Лично я по часам наблюдаю. А вам ведь не за это деньги платят, между прочим.

– Если это деньги, – мирно вздохнул старший из работяг.

– А хоть бы какие, все равно их заработать нужно! – не унималась старуха.

– Мы, мамаша, не просто так сидим, – объяснил работяга, – мы прораба ждем, он должен материалы подвезти. Нам без этих материалов делать нечего.

– Знаем мы ваши материалы, – по инерции проворчала старуха, но отстала от работяг и перенесла внимание на свою скамейку.

– Женщина, – сурово сказала она, – вот вы что тут делаете?

– И сама не знаю, – сдавленным от слез голосом ответила та.

– Как так? – удивилась старуха.

– А вот так… – Женщина умело держала паузу, так чтобы старухам стало интересно.

– А я знаю, – неожиданно тонким голоском заговорила другая старуха, маленькая и худенькая, – не иначе как муж у тебя гуляет!

– У тебя, Анфиса, мысли все про одно и то же, – неодобрительно заметила первая, – как от тебя муж ушел тридцать лет назад, так ты ни о чем другом думать не можешь!

– И вовсе нет! – возмутилась ее приятельница. – А ты тогда знала все и не сказала!

– Она права, – поспешила женщина направить разговор в нужное русло, а то старухи разругаются, и она ничего не узнает.

Беспрерывно сморкаясь и всхлипывая, она поведала старухам, что муж ее завел себе молодую, бесстыжую девицу, а у них семья, десять лет уже живут, и детей двое – Танечка и Ванечка. И как мужа этой стерве отдать, ведь детишки все папу зовут? А он совсем совесть потерял, дома не ночует и только отмахивается от нее, жены законной.

В этом месте разговора притворщица осторожно скосила глаза на старух – не перегнула ли палку. Но нет, полная старушенция слушала благосклонно, а вторая так и вовсе разинула рот – видно, про свое вспомнила. И кто же это только придумал, что в старости люди мудрее становятся?

И вот, продолжала «страдалица», тщательно следя, чтобы в голосе звучали слезы, по совету умных людей она решила голубчиков выследить. То есть с мужем-то ссориться ей не с руки – ему только повод дай – сразу ее с детьми бросит и уйдет к этой.

– Правильно рассуждаешь, – сочувственно пробасила полная старуха.

– Поэтому придумала я, что к маме на дачу уезжаю на неделю, детей туда и правда отвезла, а сама вечерним поездом вернулась. Смотрю – в окнах свет горит, и тени двигаются, девка та голая ходит.

– Ну дает, ни стыда у мужика, ни совести! – возмутилась полная старуха. – Прямо в семейный дом свою кралю и притащил!

– Все они такие, – присовокупила вторая старуха, – ну ты ей волосики-то повыдергала?

– А толку-то… Нельзя при муже… – вздохнула «страдалица». – В общем, я долго ждала, а потом смотрю – такси подъезжает, и мой выходит, девицу эту туда подсаживает, расцеловались они на прощание, она и поехала в такси.

– И не побоялся, что соседи увидят…

– Поздно было, без пятнадцати час, все спали. А я номер машины запомнила, потом таксиста того нашла, в ноги ему бросилась, все рассказала. Пожалел он моих деток, сообщил, по какому адресу пассажирку в субботу ночью возил.

– К нам, что ли? – высунулась маленькая старуха.

– Ну да, только квартиру не сказал. Вот я и пришла, а чего пришла – сама не знаю… – Притвора снова пригорюнилась. – Квартиру-то я так и не выяснила.

– Говоришь, из нашего дома? – в раздумье сказала полная старуха. – Ну так это небось Танька Рыбакова из шестнадцатой квартиры, у нее мужики не переводятся.

– И вовсе нет! – возразила неказистая бабка. – Таньке чужой муж и на фиг не нужен, у нее нынче мент в ухажерах ходит! Вроде бы даже замуж она за него собирается, хотя насчет этого неточно. Говоришь, в субботу ночью?

– Во втором часу, то есть уже в воскресенье!

– Точно! – расцвела бабка. – Бессонница у меня, ну, встала водички попить, то да се, смотрю – такси подъехало. И выходит оттуда Ленка Дроздова. И вид у нее такой, как после хорошей пьянки. Я еще удивилась – вроде бы девка серьезная, работает, на машине ездит. А оно вот что оказалось. Так что точно тебе скажу – Ленка это, квартира номер восемь. Только ее сейчас нету. А машина у нее красная «Мазда», вот номер не скажу, память уже не та стала.