Венеция. Исповедь монашки

Эля ввалилась, распространяя заряженную энергию и запах веселья. Она кружилась в наших пятнадцати метрах в платье и без туфель, приговаривая: «какая замечательная ночь».

– Расскажи мне всё, я всё равно уже не сплю, – попросила я, явно понимая, что Эле не терпится поделиться подробностями.

– О, ты не поверишь, мы катались по каналу под мостами на катере с Хулией, потом заехали на Джудекку в гости к другу, он нас угощал вином на алтане…

– На катере с Хулией? Откуда у вас катер? Что за друг на Джудекке?

Эля с размаха села прямо в уличном платье на постельное бельё, выпрямила спину, расправила юбку и, по-учительски посмотрев на меня, начала:

– Ты же знаешь, что у Хулии есть парень-венецианец?

– У Хулии? Венецианец? Нет.

Сложно было описать мысли и впечатления. Завести себе венецианца, а именно так это можно было назвать, учитывая краткие сроки нашего пребывания, казалось делом либо легкомысленным, либо циничным. Среди девочек я ни разу не заметила алчного желания остаться в Венеции любыми способами. Да и время мы проводили весёлыми компаниями, не предвещавшими дополнительных знакомств. И вдруг разумная Хулия начинает встречаться с местным. Да он же шарлатан и итальянец! Самая неподходящая в мужья нация.

– Ну как ты не в курсе? Ты же помнишь латинскую вечеринку? Ты ещё ушла пораньше…

– Как пораньше? Всё же закончилось, когда я уходила.

– Вот именно в этот момент к нам подошёл Сильвио и стал знакомиться. Оказалось, он фанат латинской музыки и часто бывает в этом клубе.

– Клубе… – повторила я, вспоминая исторические колонны, расписной потолок и тюки бэкпекеров на чек-ауте.

– Да, – кивнула Эля, – ещё у него замечательные родители!

– Вы и родителей видели? – подпрыгнула я.

Эля кивнула:

– С того вечера они стали видеться. Он приглашает её к себе иногда, а иногда заходит сам.

– А с кем она живёт? Это вроде бы квартира недалеко от нас, ближе к большому каналу.

– Верно, снимает на двоих, но девочка часто отсутствует. Учится и работает. Так вот сегодня вечером мы: с Элеонорой и Александрой были у Хулии дома, она приготовила коктейль спритц с аперолем, закуски. Не пятница, конечно, но так совпали настроения. И где-то часа через два наших задушевных разговоров звонит ей Сильвио и приглашает покататься. А она ему: «Я с девочками сижу, не могу их оставить». Тогда он говорит: «Всех покатаю». Тати! Какой он обходительный! Вежливый, галантный…

– Сколько же ему лет?

– Он немного нас младше, двадцать семь. И плохо говорит по-английски. Но такой смешной и Хулию обнимает. Ей, конечно, очень повезло, это точно любовь.

– Хорошо бы. Она тогда останется здесь и сможет получить гражданство…

– Да зачем ей это нужно, – грустно улыбнулась Эля. – У Хулии в Барсе живёт бабушка, поэтому Хулия и аргентинка, и испанка. А вот мне предстоит поработать над своим паспортом.

– Что ты имеешь в виду?

– Я второй год пытаюсь получить итальянское гражданство.

– Ого! Как? – на секунду в груди заклокотало: сейчас Эля мне поведает все тайны и дыры европейского законодательства.

– Ну, ты же знаешь, что Аргентина – страна эмигрантов?

– Нет.

– Мои бабушки выросли и родились в Буэнос-Айресе, а вот их родители были итальянцами, жили в Вероне, но дед решил, что разбогатеет, если отправится на новые земли. В то время Аргентина раздавала гражданства и земли всем желающим. Единственное, что было нужно, – это работать. Часть моих родственников до сих пор живёт в Вероне. Я у них была уже, когда только приехала в Венецию, собираюсь ещё раз их навестить через пару недель. Они очень добрые и рады меня видеть, кормят до отвала. Пожалуй, приготовлю им эмпанадас в следующий раз, и тебя угощу, – она улыбнулась, прикрыв глаза.

Было видно, что покой настиг её, тело расслабилось, и сон бродил уже где-то неподалёку.

– Эля, – я ткнула её в плечо, она вздрогнула, – так зачем твои дедушка и бабушка переехали?

– О, дедушка хотел богатств, он был очень авторитетным и сильным человеком. Им дали большой участок под Буэнос-Айресом, и дед открыл там конный парк, а позже стал президентом конного сообщества страны. Нашей семье Занини пришлось всё делать с нуля в степи. Но мои родители до сих пор живут в том доме, который построил дед, а мой отец тоже занимается лошадьми.

– Что же тебя-то не туда понесло?

– Мама настояла, чтобы я стала учительницей. Ей это казалось понятным ремеслом. Да и языкам меня обучали с рождения. Дома мы говорим на итальянском, на улице – на испанском. Ну, а работаю я – на английском.

– А что это за организация? Я периодически вижу, как ты подбираешь картинки для презентации…

– Я работаю на удалёнке на Международное Содружество Музеев.

– Что за организация такая?

– Ты знаешь, очень причудливая! Моя начальница сидит в Австралии, я часто беседую с ней по скайпу. Она очень умная, ей сорок пять лет. У неё никого нет. Пришла в организацию секретарём и доросла до руководителя программы «Друзья Музея».

– О, я о такой программе слышала.