Венеция. Исповедь монашки

– Во всех музеях это есть, и для того чтобы понимать, как управлять этой системой, музеи подключаются к нашему сообществу, мы аккумулируем средства, полученные от взносов при вступлении в группу «Друзей», а потом распределяем их по нуждам музея для повышения эффективности программы.

– Попахивает махинациями, – нахмурилась я.

Не может такого быть, чтобы Эля была не в курсе, хотя она так радостно мне рассказывала об «аккумуляции средств».

– Не, всё чисто. Мы, вообще, некоммерческая организация.

– А инвалиды у вас не работают? – стала я «щупать» Элину контору на легальность.

– Нет, нас очень мало, но мы есть по всему миру. С этим и связаны вечные командировки на круглые столы, в том году в Вашингтон гоняли…

У меня отвисла челюсть. С ума сойти! От некоммерческой организации?

– Всё дело в спонсорах. Я в этом ничего не понимаю, но когда Констанция говорит: «Выбирай самый лучший отель, через неделю мы выезжаем», я готова ночь не спать! Вот перед Венецией мы были на Майорке. Да, да. Начальнице нужен был суперлюкс, как будто в другом у неё не будет рабочего настроения, ну, а я в соседнем обычном номере, но вид-то тот же! Обожаю свою работу.

Я не верила своим ушам. Мои ленивые поиски работы по андеграундным галереям просто валялись в припадке на минус первом этаже карьерной лестницы, не говоря уже про четыре банковских места с порядками в стиле советских заводов.

– Ещё бабушка и дедушка Занини открыли музей, у них я тоже работаю на аутсорсе.

– Ого, современного искусства?

– Нет, ну что ты. Они основали музей на базе истории своей семьи о том, как зародился маленький город, в котором они живут. Там артефакты, предметы быта… Они собирали информацию по всей округе, чтобы картинка была полной и подробной.

Я попыталась себе представить круглое одноэтажное здание музея посреди степи «подбуэнос-айрисья» с бабушкой и дедушкой, которые ещё работают внутри, пробивая билеты и проводя экскурсии. Картинка сродни городу-призраку Келсо в пустыне Мохаве штата Невады.

– Я организовываю мероприятия в этом музее, чаще для детей, но и для взрослых тоже. Анонсирую, нахожу художника, который будет работать с посетителями, бабушке остаётся только говорить своё привычное «Рады видеть вас в нашей скромной обители».

Эля сразу выросла в моих глазах. Она совмещала в себе творческую профессию и жёсткого менеджера, была энергична, любила близких и заботилась о них (редкая и очень южная черта) и, ко всему прочему, была дружелюбна и отзывчива. В ней не сквозило злостью, когда она шутила, а запас языков был такой большой, что её постоянно было слышно во всех компаниях нашей группы. Оставалось непонятно, почему такая интернациональная девушка до двадцати девяти лет была всё ещё одинока. Я не видела в ней ничего такого, что могло бы отпугнуть мужчину. А учитывая её частые поездки на различные мероприятия, ей легко было найти пару как в разных индустриях, так и в разных странах.

Эля заснула, рассказав мне очень личные вещи, которые оставили меня в задумчивости. Люди живут, заполняя свои жизни событиями, порой очень большими, и считают свою жизнь уникальной. Торопятся, ставят цели, не успевают, корят себя за это. И таких жизней миллион! У всех свой микрокосм, своего размера и возможностей. И чрезвычайно важно в нём не замирать, не замыкаться. Общение и, что самое главное, новые знакомства дают нам движение вперёд, они совершенствуют нас. Жизнь другого человека демонстрирует нам иные вершины. Слушая других и доверяя им, мы становимся лучше.

…до выставки осталось 68 дней

Мы сидели в зале консерватории на стульчиках с опрокидывающимися столиками. Я клевала носом во втором ряду, грея руки о картонный стакан капучино. Авроры не было, все чувствовали себя более или менее расслаблено. Сегодня у нас была встреча, что-то вроде брэйнсторминга, с Самиром Дамирканом, нашим шеф-куратором.